История Джейн N

Тем не менее после доставки еще трех блюд даже намек на оптимизм растаял, как снег по весне. Я просунула руку в отверстие и закрыла глаза, мне нужен был какой-то след – какой-то осязаемый предмет, – чтобы понять: Мейсон мне не привиделся.

Вдруг он плод моего воображения – вдруг мой разум выдумал его существование в попытке справиться с ужасом от похищения? Я попросила у монстра лекарства; может, это он принес их, а не Мейсон. Так? Могло ли это быть правдой?

Я потянулась глубже в дыру, отчаянно пытаясь найти доказательства, воображая – без всякой на то логической причины, – что Мейсон оставил свою толстовку по ту сторону стены. Но узость дыры остановила мое запястье. Я старалась изо всех сил, говоря себе: цель стоит того, чтобы порвать кожу.

Сначала это была просто царапина; необработанный край гипсокартона повредил мне кисть. Я стиснула зубы и боролась с болью – пока царапина не превратилась в рану. Хлынула кровь, окрашивая стену в красный. Я захныкала, но все равно продолжила тянуться. Еще несколько сантиметров.

Кусок гипсокартона оторвался и упал в другую комнату. Я вытащила руку, морщась от жжения, боли и пульсации, ощущения, что кожа отрывается от плоти.

Я побрела в ванную. Несмотря на головокружение, сняла крышку с бачка унитаза и засунула внутрь здоровую кисть. Выудила стержень. По полу текла кровь: в воздухе стоял запах сырого мяса; внутри все горело, как будто внутренности вот-вот взорвутся и вылетят – из кишечника, вверх по пищеводу, изо рта.

Я вернулась к комоду, открыла ящик и достала футболку. Вцепилась в ткань зубами, как собака, и забинтовала поврежденную кисть, создав импровизированный бандаж.

Крепко сжимая прут в здоровой руке, я присела у дыры и изо всех сил стала ее долбить. Гипсокартон продолжал крошиться, но этого было недостаточно. Мне требовалось больше мощи. Левая рука была не такой сильной, как правая.

Я натянула резиновые сапоги и откинулась назад. Опираясь на локти, принялась пинаться – снова и снова, – молотя пятками по отверстию, даже не останавливаясь, чтобы задаться вопросом, услышит ли меня монстр, войдет ли в мою комнату, изобьет ли битой, как Мейсона.

Трещины зигзагами исчертили гипсокартон. Нужно было бить еще сильнее. Я встала на колени. Кровь просочилась сквозь ткань. Тем не менее я взяла прут в правую руку и вскинула, точно нож. А потом принялась наносить удары в стену – снова и снова, – продвигаясь вверх от пола до уровня глаз, представляя лицо монстра, как прорезаю его яремную вену.

Видимо, он ненадолго вышел или был на верхнем этаже здания, раз не заметил шума. В глубине души мне хотелось закричать: я ломаю стены, и ты не можешь меня остановить! Я найду Мейсона и остальных, и мы выберемся отсюда.

Я молотила стену, предплечье горело, пальцы пульсировали. Наконец я смогла заглянуть в другую комнату. Там было совершенно темно – никаких окон. Я продолжила работать, увеличивая отверстие. Гигантский кусок гипсокартона рухнул на пол, обнажив пару фанерных досок, идущих вертикально от пола до потолка на расстоянии четверти метра друг от друга.

Свет из моей комнаты проникал в соседнее помещение, позволяя мне видеть примерно на полметра вперед. Как и сказал Мейсон, комната была почти пустой. Это была не еще одна камера. Без кровати.

Я встала и протиснулась сквозь доски. Из-за отсутствия циркуляции воздуха там пахло плесенью. Я подошла к стене, где должна была находиться дверь, и пошарила рукой, пытаясь отыскать выключатель. Нашла и включила – бледно-желтое свечение полилось из лампочки у двери; ни одна другая не работала.

Размером комната походила на мою – примерно два с половиной на три метра, с цементными стенами, плиточным подвесным потолком (о чем также упомянул Мейсон) и лампами (но без сеток). На полу у стола, стоявшего у дальней стены, скопилась кучка изоляции. Стол был ненастоящим; просто конструкция из цементных блоков и фанеры.

В отличие от двери в моей комнате, дверь здесь имела обычную ручку, и замочная скважина находилась по эту стороны стены. Я схватилась окровавленной ладонью за ручку и попыталась повернуть ее, но та не поддалась.

Я обыскала комнату на предмет вентиляционного отверстия. За исключением одного, что шло вдоль плинтуса, вроде системы в моей комнате, я не обнаружила никаких следов воздуховодов – ни вдоль стен, ни на полу. Я пристально посмотрела на потолок прямо над грудой изоляции, решив, что за плиткой спрятан канал, а изоляция осыпалась во время частых визитов Мейсона.

Я забралась на стол, представив, как Мейсон делал то же самое. Фанерная поверхность покачивалась у меня под ногами. Я пригнулась, чтобы не удариться головой, а затем толкнула одну из плиток. Та приподнялась примерно на три сантиметра. За ней я увидела еще больше изоляции – она валялась пригоршнями, как сахарная вата.

Я сунула руку внутрь, ища стальную дверцу или решетку. Ледяной сквозняк коснулся моих пальцев. Я хотела потянуться дальше, но тут конец фанерной доски дернулся вверх. Благодаря хорошей реакции я успела сделать шаг назад и не упасть.