История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I

«Итак, если еще можно иметь искру надежды на успех нашего плана, то необходимо соблюдать величайшее благоразумие: прежде всего её императорское величество должна торжественно возвестить манифестом, что она непоколебимо решилась дать Финляндии независимость, и в том же манифесте явственно и без всякого двусмыслия определить поставленные нами непременные условия, а именно:

— что в виде гарантии предлагаемой нам полной независимости, Императрица восстановляет нашу естественную границу с крепостями Фридрихсгамом, Вильманстрандом и Нейшлотом ... с тем, чтобы эти крепости тотчас же были очищены и заняты финским гарнизоном, как скоро финны успеют вооружить свое национальное войско.

Что она всею своею властью ныне и впредь будет поддерживать нашу независимость.

Что никогда не будет вступаться в наше внутреннее особое управление... мы сохраним свою армию на море и на сухом пути... все учреждения...

Что никогда, под каким бы то ни было предлогом, русские войска не перейдут нашей границы.

Кроме того, нам необходимо немедленно получить около миллиона риксдалеров ... не в виде займа, потому что мы не в состоянии возвратить ее.

Недоверие к русским ужасно усилилось»...

Итак, Спренгтпортен узнал из наилучшего источника об истинном настроении финляндцев. Его alter ego сообщил, что идея независимой Финляндии непопулярна, что никакого расположения к России наблюсти нельзя и т. и. Как использовал эти сведения честолюбец авантюрист — мы скоро увидим по подлинным документам.

В аньяльском союзе, говорит историк В. Beskow, три периода: подговор, измена и восстание. Несомненно, что аньяльское движение — явление сложное. Аньяльская конфедерация в период своего полного развития объединяла три различных течения: одни её члены имели в виду искренно помочь своему королю в его затруднительном положении, другие (аристократы) стремились к ограничению его власти, третьи (финляндцы) тайно ввели в общую программу недовольных свое особое домогательство независимости Финляндии.

Группа, желавшая оказать содействие королю, не пользовалась большими симпатиями и не имела в своей среде видных представителей. Наибольшее число последователей приобрело положение аньяльцев об ограничении королевской власти. В декларации аристократов оно получило широкое распространение и пользовалось заметной поддержкой. За идею независимости Великого Княжества боролась малочисленная кучка финляндцев, но между ними нашлись фанатические приверженцы её, вроде Спренгтпортена и Йегергорна. На первых порах всех в Ликола и Аньяла объединяло тайное и явное недовольство Густавом III.

В неясных слухах, предшествовавших преступному собранию в Аньяле, в слухах, пророчивших восстание и даже арест короля, ни одним звуком не намекалось на желание оторвать Финляндию от Швеции.

И действительно, мысль об отделении Финляндии от Швеции тогда не бродила еще среди офицеров. Эта мысль вспыхивала и мелькала только в голове необузданного и порывистого Спренгтпортена, озлобленного на короля за некоторую неудачу по своей служебной карьере. Он жаждал мести и она родила план отторжения Финляндии. Идея независимой Финляндии была по плечу только сильному человеку, с широким, смелым взглядом и решительной инициативой, каким являлся Спренгтпортен; она гармонировала с его характером и способностями. Он мог внушить ее своему родственнику Йегергорну и от последнего она, вероятно, передалась некоторым аньяльцам, преимущественно финляндского происхождения. В таком виде рисуется нам зарождение финляндского сепаратизма. История подтверждает подобную догадку.

Клик и Йегергорн в своих мемуарах перечисляют ряд причин, побудивших их желать выделения Финляндии из состава шведского королевства. Шведы мало уважали Финляндию, все важнейшие должности в крае стокгольмское правительство замещало шведами, не знавшими ни языка, ни обычаев финнов; шведы издавали законы, мало справляясь о том, насколько они были желательны для края; во время частых войн Швеции с Россией, Финляндия неизбежно разорялась, беднела и страдала.

Все это раздражало финнов, но до мысли об отторжении края от Швеции их не доводило. Когда же Выборгская губерния и Кюмменегородский дистрикт были присоединены к России, шаткость положения Финляндии под шведским владычеством стала вырисовываться определеннее и яснее. Чаще и чаще слышались разные предположения о будущей судьбе края.

Тем не менее во время аньяльского движения идея независимой Финляндии была настолько мало распространена, что «Ликала-нота», в которой впервые формулировались домогательства конфедератов, о ней еще не упоминалось.