История Финляндии. Время Елизаветы Петровны

Придворно-военный совет, — в состав которого входили кн. Долгорукий, кн. Ив. Трубецкой, кн. Черкасской, гр. Салтыков, гр. Чернышев, ген. Ушаков, гр. Алексей Бестужев-Рюмин, — иногда вмешивался в ход дела на театре войны. 18 мая 1742 г. он предложил, например: 1) Ласси усилить преследование, узнав, что финляндские полки не желают действовать против наших войск, а намерены из Гельсингфорса разбежаться по домам; 2) доставать нужный провиант из Выборга и Фридрихсгама водой; 3) постараться очистить путь от шведского флота и т. п. Но совет, сознавая всю невозможность давать точные указания фельдмаршалу, в своих заключительных строках предоставлял обыкновенно Ласси действовать по его собственному усмотрению.

Характерной особенностью ведения этой войны явилась излишняя осторожность шведов. У них постоянно шла речь о сохранении армии и флотов, почему они поочередно отступали. Но не было принято во внимание, что ничто так деморализующе не влияет на дисциплину, как подобные опрометчивые отступления. В военном совете царило постоянное колебание и дряблость, граничившие с трусостью.

Положение шведов при Борго было относительно недурное. Правда, жители города, узнав от приближавшегося обоза об отступлении армии от Кюмени, в страхе сначала бежали. Но горный хребет, снабженный брустверами, мог служить прекрасной защитой армии, тем более, что находившиеся впереди болота были недоступны русской кавалерии. Когда на следующий день показались гусары, они с уроном были отбиты на аванпостах.

Левенгаупт отступал и отступал. Его не удержал даже строгий ответ, полученный при Борго от правительства, на рапорт из Лилла-Абборфорс от 8 июля, в котором он сообщал, что пока все уходил от русских, считая необходимым следовать мнению большинства созванных им военных советов; впредь же он просит положительной инструкции. Король сожалел о непонятных отступлениях; особенно его удивляло, что генерал только теперь впервые просит инструкцию, тогда как сам должен был предложить какие-либо средства выхода из затруднений, и это тем более, что до сих пор не давал отчета правительству ни о силе и положении армии, ни об её потерях и нуждах. Армия не для того только была послана в Финляндию, — писал король, — чтоб быть сохраненной там; такая цель лучше достигалась оставлением её дома, и если она неспособна была завоевывать ранее потерянного, то, по крайней мере, обязана была защитить Финляндию, составляющую треть Шведского королевства, утрата которой сделала бы русских хозяевами Ботнического залива, а защиту Швеции— совершенно тщетной. Сколько бы армия ни отступала, она принуждена, наконец, дать сражение, а это лучше сделать до её уменьшения и ослабления. Генерал никогда не был связан большинством в военных советах, так как правительство учредило их только для наступательных действий. Отступление зависело единственно от осторожности и ответственности генерала.

30 Июля 1742 г. русская армия заняла Борго.

В маленьком этом городе имелись тогда каменная кирка с колокольней, ратуша, кордегардия, ветряная хлебная мельница, амбары, сараи и пр. Генералу Ласси здесь явилось 102 человека, да «из земли жителей»—499 ч. В кирке нашли старинный русский колокол, на котором имелись русская и шведская надписи, из коих первая указывала на принадлежность его ко времени Иоанна Васильевича. Главная русская армия двигалась вдоль берега, а небольшие отряды действовали в различных направлениях, с целью беспокоить неприятеля. Они встречались то с частями регулярных шведских войск, то с «дублирунгом», которые, по свидетельству казаков, «ружьем действовать не могли», то с «мужиками, кои с оружием противились». В этих стычках и схватках деревни сжигались, скот уводился, «противящихся немало покололи». Чтобы беспокоить шведов с фланга, на тавастгусскую дорогу послана была бригада Краснощекова. Ему было лет 70, но воинский пыл в нем не остыл.