История Финляндии. Время Елизаветы Петровны

Однако 26 июля Головин послан к Мишукову лейб-гвардии премьер-майора Соковнина, чтобы взять о флоте «обстоятельное известие». Почти в то же время (29 июля) Головин, рассмотрев ведомости Мишукова, донес Государыне, что у него «в служителях от убылых болящих хотя и является недостаток, однако-ж оный весьма малый» и «препятствия от него службе Вашего Императорского Величества быть неуповательно».

1-го августа, когда возвратился курьер гр. Головина от Мишукова и привез рапорты, граф доложил Государыне, что в них «довольного резону не показано», також и о «чаемых к поиску над неприятелем весьма полезных случаях».

Мишуков проявил, наконец, признаки движения и написал (3 авг.), что стоит с флотом в готовности и как благополучный ветер и погоду получат, то «для осмотру и поиску над неприятельским флотом к Гельсингфорсу, а то и... до Гангута следовать будут». Так гласило сообщение. Фактически он тронулся к месту лишь 10 числа, а 13 августа вновь, «за сильными северо-западными ветрами и за малоимением воды», лег на якорь между островами Наргеном и Суроп, причем часть судов (5) отправил в Ревельскую гавань, «для исправления оных от течи и иных повреждений, а прочий флот де довольствуется водою».

19-го августа граф Головин получил известие от генерала и кавалера А. Румянцева из Выборга, что в Гельсингфорсском заливе находятся «разные суда и близ оного лежат военных 5 кораблей и весьма б полезно было, ежели бы её Императорского Величества корабельный флот к Гельсингфорсу приблизился и над неприятелем поиск учинил»... Помощь флота являлась настоятельно необходимой, но адмирал Мишуков не был этим озабочен.

Шведы были окружены. Прошло две недели. 18000 русских войск концентрически расположились перед шведскими позициями, отрезав им всякое сообщение с внутренней Финляндией. Только с моря Левенгаупт сохранил связь со Швецией. Если бы адмирал Мишуков приблизился к Гельсингфорсу, то армия шведов была бы совершенно заперта; но наш флот оставался в бездействии около Ревеля. Прибыла только галерная флотилия и расположилась около Дегерэ. 24-го августа адмиралу Мишукову дано было знать, что наше дело требует его прибытия к Гельсингфорсу и он на «генеральном консилиуме» решил следовать туда «с первым благополучным ветром». Но это решение сопровождалось большими оговорками и пояснениями. «Однако-ж, как время стоит осеннее и ночи темные, и по большей части ожидать должно великих ветров; к тому же оные места тесные, а флот состоит в немалом числе судов, и в ночное и туманное время дрейфовать и лавировать за опасностию никак невозможно, того ради всему флоту приходить к острову Наргену и ложиться на якорь». Так наши власти и не добились никакого содействия со стороны Мишукова....

«Весьма сожалительно, — писал впоследствии Ласси графу Головину, — что флот за незнанием фарватера в то время подойти к Гельсингфорсу не мог.... Когда бы наш флот стал в виду города, то неприятельские галеры из того узкого места должны б были отступить и сухопутному их войску не без великого б страху было»... Граф Головин прибавляет, что Мишукову не нужно даже было входить в залив, а надлежало только с флотом приблизиться к линии неприятеля, т. е. показаться. Все это имело бы значение и заставило шведов отступить.

26-го августа Мишуков донес графу Головину, что некоторые корабли были посылаемы к Гельсингфорсу, но оттуда они к флоту возвратились без действия с неприятелем.

На Мишукова пытался воздействовать также Совет, под председательством кн. Долгорукова, предложив ему (29 авг. 1742 г.) возможно скорее отправиться к Гельсингфорсу и устроить там поиск над неприятелем. 30-го августа Мишуков, не получив еще предложения Совета, донес гр. Головину о своем намерении идти к Гельсингфорсу, для «утеснения неприятеля», Но 30-го же августа Головин получил уже известие о капитуляции Гельсингфорса и сообщил в тот же день об этом Мишукову, все еще лежавшему на якоре у острова Наргена.

Капитуляции шведской армии гр. Ласси добился без содействия флота следующим образом.

Из Гельсингфорса 12-го авг. 1742 г. Нолькен, сопровождавший шведские войска вдоль берега на своей яхте, прислал ему письмо, выражая удивление, что операции со стороны русских «неотменно продолжаются», что нынешняя война «иной вид получила, нежели оная при своем начале имела», и пр. — Речь явно клонилась к «мирной негоциации» и Нолькен просил свидания с гр. Ласси для объяснения. Он готов был приехать в любое место «под пристойным конвоем». Ответ гр. Ласси был уклончивый; он писал, что «толь меньше вижу, чтоб при свидании между вашим превосходительством и мной я в состоянии находился в чем-либо с вами согласиться».

Нолькен, видимо, надеялся свиданием с фельдмаршалом остановить действия нашей армии. — По поводу этого «хитрописаннаго» письма, А. Румянцев донес Государыне: «хотя оный Нолькен, по сродной шведам гордости, не может оставить своих на ветер основанных угроз, но знатно при том великий страх имеет».