История Финляндии. Время императора Александра I

Барон М. А. Корф 13 лет наблюдал Сперанского и отлично изучил его. Он хвалит его обширный гениальный ум, его энциклопедичность, «золотое перо», его красноречие, его доброту, его живое воображение. «Отдавая полную высокую справедливость его уму, я никак не могу сказать того же об его сердце — о том, что называется сердцем в государственном и политическом отношении, т. е. о характере, прямодушии, правоте, непоколебимости в избранных однажды правилах. Сперанский не имел ни политической, ни даже частной правоты. Участник и даже может быть один из возбудителей — по тогдашнему направлению умов — филантропических мечтаний Александра, Сперанский был в то время либералом, потому что видел в этом личную свою пользу, а когда минул век либерализма, то перешел, в тех же побуждениях, к совершенно противоположной системе. Он был либералом, пока ему приказано было быть либералом, и сделался ультра, когда ему приказали быть ультра. И поэтому я убежден, что Сперанский никогда не мог быть человеком опасным, сколько ни старались в том уверять его ненавистники и люди недальновидные. Чтобы быть опасным, надобно иметь характер и твердую волю, а Сперанский всегда искал более милости, чем славы. С другой стороны обещания ему ничего не стоили точно так же, как комплименты или ласки; но весьма прост был тот, кто им доверял или кто строил на этом шатком основании. Обворожительное обхождение привлекало ему с первого разу все сердца; но когда постепенно открывалось, что оно было «всем вообще, как чаша круговая», что под оболочкой этих гладких слов не заключалось ничего существенного, что это был один обман ловкого и приветливого ума, без всякого участия сердца, то естественно, что следовало — охлаждение. Я не думаю, чтобы Сперанский имел хоть одного истинного друга, и чтобы был на свете хоть один человек, которого бы он искренно любил. Политику и холод деловой жизни он переносил и в свой кабинет, где продолжал постоянно играть роль умного хитреца, даже в тех беседах, где — по-видимому, и для не знавших его близко — не могло не принимать какого-нибудь участия сердце. Скольких людей обманул он льстивыми своими обещаниями и ласковым приемом, благодетельствуя истинно только тем, которые нужны были для его видов или когда самые эти благодеяния входили в его виды».

Весьма замечателен следующий отзыв Императора Николая I о Сперанском: «Сперанского не все понимали и не все довольно умели ценить... Мне столько было наговорено об его либеральных идеях... но потом все эти обвинения рассыпались, как пыль. Я нашел в нем самого верного, преданного и ревностного слугу, с огромными сведениями и огромною опытностью».