История Финляндии. Время императора Александра I

Но, вероятно, трудно было сдвинуть дело с мертвой точки, почему Аминов прибег к следующему маневру. Подавая записку Барклаю-де-Толли, он попросил решительного ответа и прибавил: «Если нам откажут в том, что я просил, то мы найдем себе хлеб в другой стране, потому что среди офицеров бывших финских войск имеются и таланты; нас охотно примут и будут жаловать». Своему другу Алопеусу Аминов сказал: если дело плохо кончится, то он намерен обратиться к французскому посланнику Коленкуру, с просьбой принять финских офицеров на службу к Наполеону. Все это имело следствием то, что Государь внезапно 10 марта, чрез Сперанского, дал Аминову аудиенцию. Государь хотел, чтобы те офицеры, которым будут сохранены прежние оклады, считались на его службе; но Аминов и на это не согласился, заявив, что не имеет на то уполномочий от офицеров. В то же время он сказал: «Всемилостивый Государь, сохраните права свободного народа, будьте к нему справедливы, и Ваше Величество всегда найдете, что постоянно верная финская нация свято отзовется на это. Я ничего не могу уступить от прав». «Хорошо, — ответил Монарх, — вы получите все, что просили; подайте мне записку по делу». Через день Сперанский призвал к себе председателя депутации и сообщил, что Государь повелел ему в присутствии его. Аминова, составить проект манифеста так, чтобы он совершенно согласовался с его воззрениями.

15 — 27 марта 1810 г. последовал манифест, сохранивший за финскими офицерами их прежние права и оклады.

Прощальная аудиенция 17 — 29 марта началась с того, что председатель депутации обратился с благодарственной речью, сказав между прочим: «Все наши желания исполнились. Мы возвращаемся домой с блестящими доказательствами доброты и благородства Вашего Величества. Паши братья по оружию узнают от нас, какой верностью и благодарностью они обязаны властелину, который подчинил их себе, и Европа с удивлением будет смотреть на народ, который Ваше Величество покорили силою оружия, и тем не менее, он не потерял ни своей свободы, ни своего счастья».

Отзвук общего довольства слышен и в следующем письме К. Шернваля к Аминову: «Да благословят небеса нового властителя Финляндии, который вместо притеснителя пожелал быть её ангелом хранителем, но и он не в силах, как и Господь наш, сделать счастливым народ, который не признает его, пересуждает его и который только и работает на свою гибель». К. Шернваль был в восторге от поведения Государя и молил Господа о продлении его дней. Генерал Адлеркрейц говорил Шернвалю: «Там (в Швеции) видят, что Император желает сделать Финляндию счастливой, здесь (в Финляндии) не хотят этому верить». Русский посланник в Стокгольме, генерал ван-Сухтелен, писал 16 мая 1810 г. графу Румянцеву: «Уверяю вас, граф, что содержание их (манифестов 15 — 27 марта и 21 марта — 2 апреля) возбудило живейшую радость, и осмеливаюсь сказать величайшее восхищение всех, которые происходят из Великого Княжества Финляндского и там владеют имуществом. Это милостивое решение Его Величества вызвало большую зависть в шведах и, можно сказать, причинило натянутые отношения между ними и финнами. Причина проста: шведы видят, что их прежние товарищи получают преимущества, на которые они не могут иметь притязания, а со стороны финнов — та, что с ними теперь гораздо лучше обращаются, чем прежде, когда они были на шведской службе. Поэтому Его Императорское Величество может быть уверен, что он в этих финнах имеет новых подданных, которые не уступят в верности старым».

Размер царской милости виден из следующего: доходы финской казны за 1811 г. исчислены были в 2.734.685 р. серебром, и из них 304.151 р. назначены были для пенсий офицерам и их семействам. — Аминов был в восторге от результатов своей поездки и особым письмом благодарил Государя. Офицеры с своей стороны выразили свою признательность Аминову, подарив ему золотую табакерку и «музыкальные инструменты Бьернеборгского полка», единственные трофеи, уцелевшие от прошлого времени. Но, помимо этого, иждивением офицеров была выбита золотая медаль в память благодеяний, оказанных Его Величеством, которая в апреле 1813 г., через Армфельта, была передана Государю.

Тот же манифест 15 — 27 марта 1810 г., который упразднял финские войска, содержал в себе указания на удовлетворение желаний бывших офицеров и устанавливал главные начала будущей военной организации Финляндии. Из совпадения времени появления манифеста с временем пребывания депутации офицеров в Петербурге, мы вправе заключить, что она оказала прямое влияние на решение очередного военного дела. Это подтверждается еще тем обстоятельством, что тогда же появилась записка, без подписи и обозначения числа, «l’organisation de la milice en Finlande».