История Финляндии. Время императора Александра I

О посещении Александром Павловичем полковницы Рамзай рассказывают следующие подробности. Приехал Император и, беседуя с Рамзай, сказал: «Я знаю, что в годы войны, мои генералы и адъютанты пользовались приютом и гостеприимством в этом имении. Ваши поля и луга были растоптаны, ваши подчиненные разорены... Это — несчастные последствия войны. Самая строгая военная дисциплина не в состоянии предупредить зла. Но что могу, — затем я теперь прибыл сюда, — исполню: предлагаю вам полное вознаграждение за понесенный имением убыток и за лишения, которые понесли ваши подчиненные во время прошедших войн». На эти слова старая полковница ответила: «Потерю, которую я понесла, единственная, которая оставила неизлечимую рану в моем сердце, Ваше Величество не можете заменить своим милостивым участием — это моих двух способных сыновей, которые пали в бою за славу своего отечества. Я сделала все, что могла, чтоб воздействовать против России и помочь моей возлюбленной Швеции, куда я собираюсь переселиться с своими детьми. Но одну милость желаю испросить у Вашего Величества, это — избавить меня от поездки в Гельсингфорс к ландсгевдингу для присяги на верноподданство Вашему Величеству». «На это я могу дать свое согласие», — ответил Государь, недовольный тем, что пренебрегли его доброжелательством, и, встав, приказал своим адъютантам готовиться к отъезду, не пожелав, как было предположено, переночевать в этом имении.

Иначе отнесся к Государю в Куопио губернатор Аминов. Он недавно водил своих соотечественников в бой против войск Императора Александра I, а теперь Монарх проездом через город провел с ним под одной кровлей две ночи. Аминов признавал себя верноподданным Монарха и одним из первых поступил на службу в Финляндии при новых политических обстоятельствах.

Благородное сердце другого Аминова (отставного майора) раскрывается в следующем рассуждении, находящемся в его записках. «Которое же теперь мое отечество, Швеция или Финляндия? По моему мнению, мое отечество то, где я родился, где я с молоком матери всосал чувство родины, где я вырос и воспитан. Оно непременно должно быть моим отечеством, не взирая на то, какой монарх будет управлять им. После того, как Финляндия по заключении мира перешла к России, и Швеция официально отказалась от наших обязательств относительно неё, какие же обязательства предстоит теперь исполнять нам финнам? Теперь каждый честный финн обязан всевозможными способами содействовать приведению в исполнение благих намерений Государя, чтоб сделать нашу родину счастливой. Я сам два раза из его собственных уст перед Богом слышал утверждения его благородного намерения. Все, что наш Государь уже сделал и ежедневно делает, благоприятствует нашим надеждам. И почему бы ему не сдержать своих обещаний? Можем ли мы финны на что-либо жаловаться? Мы и теперь такой же свободный народ, как и прежде, под управлением наших старых установленных законов; коренные жители края имеют надзор за правосудием, те, которых мы сами могли избрать среди нас, оказывая им свое доверие; наши налоги уменьшены, и мы находимся под охраной великого и могущественного Монарха. Я говорю: если нам предоставлено будет пользоваться всеми преимуществами, которые теперь имеем, то Финляндия по своему положению счастливейшая страна в Европе. Я сравнивал нас каждым клочком (в Европе), и не находил ни одного, который можно было бы сравнить с нами. Что выиграла Финляндия под владычеством шведского скипетра? В течение веков Финляндия была театром военных действий. Мы можем считать, что каждые двадцать лет наши поля и наша родина удобрялись кровью финских подданных и тысячи душ были каждый раз утрачиваемы страной. Невознаградимая потеря.

«В то время, когда Швеция отказывает финским офицерам в насущном хлебе, им, напротив, (Россией) даруются всякие преимущества, если они вернутся в Финляндию. Наш благородный Государь предлагает этим воинам, которые так мужественно сражались против него, сохранить за ними прежнюю службу, с жалованием и бостелями до окончания их дней или доколе они пожелают жить в Финляндии. — Разве все это не убеждает, что наш Государь обладает самым благородным и нежным человеческим сердцем».

Во взаимных отношениях большое значение имел, конечно, личный темперамент. Одни спокойно покорялись неизбежной участи, другие, затаив злобу и недовольство, жили надеждой отделаться от нового покорителя края. Взятый в плен Шернваль, например, был очень груб против Буксгевдена и не пошел по его приглашению к обеду главнокомандующего.

«Не думайте, что вы заняли Финляндию, хотя вы и здесь, — сказал он Буксгевдену; вы также легко можете уйти отсюда, как и пришли». Я и не говорил, ответил Буксгевден, «что Финляндия останется за нами, я только исполняю приказание моего начальства».