История Финляндии. Время императора Александра I

Этими эпизодами и фразами обрисован Арвидсон. Вскоре он развернул свои качества настолько, что его признали нетерпимым в Финляндии. В газете «Abo Morgonblad» он характеризует национальный дух, как чувство, тайной и непреодолимой силой связывающее всех с нацией, с которой сжились. Еще сильнее он высказался в статье, озаглавленной «Размышления», появившейся в февральском номере «Mnemosyne» за 1822 г. Огорченный господствующим равнодушием к патриотизму, он писал: «Мы желаем быть всем, только не финнами, мы желаем знать все, знать все языки мира, только не собственный. Мы желаем исследовать небо и землю со всеми их тайнами, по не хотим видеть цветка, который, распространяя аромат, вырастает у наших ног». «Мы верим и сознаем, что плохи дела родины, если народ сам себя не пересоздаст и если не будет вдунут новый дух во все его члены. Любовь к отечеству, его языку и его чести должна возродиться».

Конечно, не эти воззрения вызвали гонение на Арвидсона. В 1819 г. профессор Даниель Мюрен напечатал в официальной газете «Abo Allmänna Tidning» «Краткий обзор тех выгод, которые выпали на долю Финляндии, благодаря её счастливому соединению с Россией под скипетром Императора Александра 1». Арвидсон, — как пишет профессор Эд. Берендтс, — не пожелал спокойно выслушать «эти похвалы русской политики и увещание автора, обращенное к академической молодежи, спокойно и усердно заниматься наукой и верит в благия намерения правительства. И вот он, под псевдонимом шведского путешественника, в стокгольмской газете «Nya Extra Posten» пустил в ход всю едкость своего пера, чтобы опозорить довольных судьбою в Финляндии. Он упрекнул деятелей 1809 г. в том, что они недостаточно воспользовались удобным моментом, чтобы тверже обеспечить «конституцию» края, что они допустили обезоружение Финляндии и т. д. Арвидсон, будучи сам еще гимназистом в Борго, участвовал в манифестациях против России, выразившихся в том, что раз ночью был сорван герб России, выставленный в виде украшения». Перевод статей «Письма из Финляндии шведского путешественника» представили Императору, и финляндская комиссия принуждена была составить на них возражения. Статьи «Nya Extra Posten» побудили шведское правительство привлечь редактора к ответственности. Газета была приостановлена, и редактор посажен в тюрьму. Арвидсон не успокоился, и в финляндской газете «Mnemosyne»-(1822) выступил с новой статей «Мысли и рассуждения» (Betraktelser); содержание их приблизительно следующее: Что ждет Финляндию в будущем? Многие духовные лица едва ли имеют понятие о литературе; не успеют они надеть пасторское облачение, как книги их осуждаются на вечное забвение. Что касается военных (из финляндцев), то большая часть их поступает в русские полки и имеет малое влияние на судьбу родины; военное сословие везде равно, во всех странах его отличительною чертою является: внешний лоск, красивый мундир, поверхностная образованность и большой запас крепких слов.

Гельсингфорс 1824 г.

Эта критика переполнила чашу терпения. По настоянию вице-канцлера абоского университета Аминова, которым в данном случае руководил Р. Ребиндер, доцент Арвидсон был удален из университета, без права вновь когда-либо вернуться в него. В 1823 году он переехал в Швецию, где его назначили библиотекарем королевской библиотеки в Стокгольме.

Определяя воззрения русских на финляндцев и обратно, — те воззрения, которые сказались на первых же порах нахождения Финляндии под русским скипетром, — нельзя не внять голосу пленных. Они приходят в своеобразные и редкие соприкосновения с чуждыми народностями. Их мнениями не следует пренебрегать по той причине, что, по возвращении на родину, они служат неопровержимым авторитетом в глазах соотечественников, и их заявления значат поэтому иногда более сведений, почерпаемых из печатных листков.

Шведские пленные, побывавшие внутри России, кажется, должны были вообще вынести благоприятное впечатление о русских, так как с ними обходились заботливо.

В одной «Записке о содержании шведских военно-пленных нижних чинов» (в апреле 1809 г.) значится, например: ...«для печения хлеба выбираются из шведов пекари», «сами шведы оный взвешивают и означают вес на каждом хлебе. Порционные деньги выдаются по истечении каждой недели каждому мужчине и каждой женщине по 5 коп. в сутки, из оных за неделю по 10 коп. по рукам на табак, и на уплату за мытье в бане, а по 25 коп. кладут в артель все не имеющие при себе жен; деньги сии, собранные для артели, имеет в ведении тот шведский унтер-офицер, коему поручат с общего согласия сами шведы; при каждом таковом унтер-офицере состоят выборные шведами их артельщики»... Тем шведским унтер-офицерам, которые имели собственные деньги и могли себя содержать лучше, чем артели, разрешено было не входить в состав артели, а довольствоваться особо. Винную порцию шведы получали каждое воскресенье перед обедом. Слабым, при выздоровлении, сверх того, давали эту порцию дважды в неделю.