История Финляндии. Время императора Александра I

В своем дневнике фон-Брейтхольц писал: «3-го мая н. ст. 1808 г. я попал в плен к русским, вместе с моим полком и со всем гарнизоном Свеаборга. Против Гельсингфорса на льду мы сложили оружие, которое сейчас же было взято русскими. Этот для каждого истинного воина унизительный акт болезненно отзывался даже на грубом солдате. Со слезами на глазах он протягивал свою дрожащую руку на прощание начальству. Здесь порывалась военная связь, никто не отдавал приказания, никто больше не повиновался».

Падение Свеаборга глубоко поразило финляндцев и многими из них овладело изумление и отчаяние. «Боже великий, хватаюсь за перо с самым прискорбным чувством, — записал в своих заметках майор Аминов. — О дорогое мое отечество, плачь о своей судьбе, твоя единственная надежда пропала. Моя прозорливость не видит более спасения для тебя после того, как Свеаборг посредством такой неслыханной в истории измены отдан во власть неприятеля, вместе со всей защитой Финляндии как с суши, так и с моря. Такой безбожной измены не было с самого сотворения мира».

«Итак, последней надежды Швеции не стало, — писал Блад (Bladh), когда весть о падении Свеаборга достигла Эстерботнии; — нет надежды, свидетельствовавшей о её прежней силе. Все мы прослезились — это было ужасно!». При известии о падении Свеаборга Король плакал, сообщал генерал Аминов.

26-го апреля состоялся общий парад новому гарнизону крепости и молебствие у могилы памятника Эренсверда, а затем сто одним пушечным выстрелом было возвещено urbi et orbi о поднятии русского флага на Густавсверде.

При взятии Свеаборга нами получены трофеи: 7.503 военнопленных, 2.033 орудия, 340.000 снарядов, около 9.000 ружей, 110 военных судов и т. д.

Потеря гарнизона доходила лишь до 6 убитых и 32 раненых.

Капитуляция Свеаборга решила всю кампанию и участь Финляндии, а потому событие 26 апреля 1808 г. имеет первостепенное значение. «Свеаборг — есть главная цель», — твердил Спренгтпортен, радовавшийся также способу взятия этой крепости, и в письме к Императору Александру от 25 апреля этот загадочный герой объяснял сдачу Свеаборга «патриотизмом» финляндцев.

Со взятием Свеаборга получена была важная стратегическая позиция того времени, позиция, от которой зависело господство в крае. «Свеаборг, — говорит шведский офицер современник 1808 г. Де-Сюремен, — был единственной твердыней, которою располагала Швеция в Финляндии и возведение которой стоило несметных сумм. Не овладев этою крепостью, неприятель никогда не мог бы считать себя «господином Финляндии». Поэтому-то потеря Свеаборга была «неизмерима», а в силу условий капитуляции и непоправима».

Наш главнокомандующий понимал значение Свеаборга, а потому, начиная уже со времени заключения конвенции, подготовлял Государя к должной оценке события, называя крепость «первейшею в Европе», «ключом к берегам Финляндии». Уведомляя о взятии Свеаборга — «о сем столь полезном для России приобретении, с которым открываются нам обширнейшие способы», — Буксгевден желал, дабы оно было достойно приветствовано в Петербурге, ибо «такого приобретения Россия давно не делала». При Екатерине принято было возвещать народ о прибытии посланных с важными и радостными известиями. Буксгевден желал, чтоб и теперь, когда приносились «в дань гордые стены», генерал-лейтенант Коновницын был так же встречен, и чтобы возвестить «через почтальонов», которые должны были бы ожидать его у шлагбаума и затем проводить через город, играя на своих инструментах.

Получив известие о взятии Свеаборга, Император прислал к Коленкуру в 1 ч. ночи своего генерал-адъютанта с собственноручной запиской.

А 28 апреля — 10 мая 1808 г. Император Александр I написал Наполеону: «Государь, мой брат! Свеаборг сдался 21 апреля — 3 мая, и я спешу сообщить это Вашему Величеству, как весть, не безынтересную в данную минуту. Ваша дружба ко мне укажет в ней и другой интерес, в котором я не сомневаюсь и который мне очень дорог. Местность эта находится среди скал и вооружена 1900 орудиями. Я завладел также военной флотилией в 100 кораблей; наконец, это событие завершает завоевание Финляндии».

Петербург имел основание радоваться. Россия закрепила свое положение на Балтийском море. Но северная столица ограничилась официальным торжеством. Газеты почему-то не спешили оповестить публику о событии такой важности, вследствие чего в обществе порождались нежелательные слухи. «Завтра, т. е. 27 апреля, — писал в дневнике Голенищев-Кутузов, — будет большое церковное и военное торжество в честь завоевания Финляндии. Будет литургия в церкви Исаакие и парад. Что мне особенно понравилось, это то, что царская фамилия будет находиться в особой галерее, которая сооружена у памятника Петра Великого, и военные почести будут разделены с великим человеком. Идея эта такова: сделать Петра причастным торжеству в честь того, чему он положил начало».

«Сегодня был большой парад и молебен за взятие крепости Швабурга (т. е, Свеаборга); сею операциею оканчивается шведская война, — читаем в письме А. Я. Булгакова. — Шведские знамена были выставлены».