История Финляндии. Время императора Александра I

С какими чувствами городские жители присягали Монарху, который по праву завоевания сделался владетелем края, неизвестно. По-видимому, присягу признавали неизбежной, и все делалось по приказанию. Накануне приведения к присяге домпробст M. Й. Алопеус представил на французском языке записку, в которой излагает свое воззрение на дело. Он писал, что считает себя не освобожденным от долга верности Королю Швеции, пока Финляндия не уступлена по мирному трактату. Но теперь, когда весь край с его крепостями подпали власти Царя и покорен военною силою, и так как Государь желает навсегда присоединить этот край к русскому государству, то Алопеус считал своим долгом, подобно остальным жителям, дать требуемую присягу и признать русский трон с верноподданическим послушанием. Сознание, что стояли перед неизбежным поворотом в судьбе страны, было причиной того, что жители столь беспрекословно подчинялись властному слову в самый разгар войны. Всем было ясно, что разрыв государственной связи со шведским королевством был неустраним, и что для Финляндии наступало новое, хотя пока еще неопределенное время.

Вскоре после присяги представлены были к наградам за оказанное усердие епископы Тенгстрём и Сигнеус, президент гофгерихта Тандефельд, губернаторы: Троиль, Мунк, Доде, Ванберг и др.

Вообще в южной части Финляндии, — исключая, впрочем, шхер, — присяга прошла без сопротивления. Наиболее покорно присягали чиновники. Что касается крестьян, то первоначально ставилось условием, чтобы присягали только те из них, которые исполняли какие-нибудь общественные обязанности, являясь, так сказать, должностными лицами (kronobetj eningen), в роде мостовых смотрителей, уездных заседателей и тому подобных. Но потом приказано было Абоскому и Вазаскому гофгерихтам объявить, дабы они в возможно скором времени созвали в обычные присутственные места всех хозяев гей матов, заводов и т. п., для приведения их к присяге на верноподданство Его Императорскому Величеству, и составили об этом установленные протоколы.

С течением времени приказы Буксгевдена становились более грозными и в них стали попадаться указания на то, что если кто-либо из чиновников или духовенства, а также хозяев гей матов, по прошествии семи дней не присягнет, то лишены будут своих мест и гейматов, которые перейдут к «присягнувшим подданным Царя».

«Удивительно, — писал Спренгтпортен гр. Румянцеву, — что стараются запутать такую простую вещь, как эта, тем, что желают принудить (faire prêter) к присяге, к которой побуждает наша собственная безопасность, и требование которой является законным правом сильного; сами жители желают принести присягу, но для приведения её в исполнение недостает только формы и повеления».

Чиновные люди всех классов, от 16 до 70 летнего возраста, обязаны были запастись свидетельством о том, что дали присягу, под опасением в противном случае быть причисленными к «преступным лицам», лишившим себя «всякой безопасности по отношению к жизни и имуществу»; кроме того, им угрожало обращение, как с «беспокойными людьми».

Начальник Вазаской губернии Ванберг рапортовал Буксгевдену, что жители в его губернии неохотно подчиняются Высочайшему повелению и объявили, что шведские войска скоро освободят их. Гражданский губернатор в г. Вазе желал, чтобы присяга прошла успешно, но, к сожалению, прибегнул для этого именно к таким мерам, которые были воспрещены Императором. Губернатор устраивал различные военные сборы, чтобы импонировать и нагнать страх: выдвинуты были пушки, с горящими фитилями, на городской площади маршировали войска по всем направлениям, кавалерия устроила скачку на улицах города и т. п.; говорят, что некоторые лица действительно были смущены подобными демонстрациями, а потому приступили к присяге.

После битвы при Лемо, граф Буксгевден 21 июня 1808 г. объявил, что каждый, кто желает обезопасить свою жизнь и имущество и кто не дал еще присяги на верноподданство, немедленно должен был это сделать и представить о том свидетельство.

Асессор, впоследствии граф, Р. Г. Ребиндер находился в то время в своем имении, но случайно прибыл 19 июня н. ст. вечером в Або. Поэтому он имел возможность в своих записках, относительно сражения при Лемо и находящихся в связи с ним событий, сообщить черты, освещающие положение и особенно настроение низших классов населения. Присяга на верноподданство, которую незадолго до того вынудили дать русскому Государю, в высшей степени увеличила ненависть к русским, как горожан, так и сельского населения. Когда из Лемо послышались выстрелы, низшие слои городского общества собрались толпами на близ находящейся горе, чтоб следить за ходом сражения. Уверены были, что победа будет на стороне шведов, и Ребиндер, — который вместе с некоторыми из своих друзей вмешался в толпу, — слышал, как радовались той мести, которая обрушится на «господ», так как они, по их мнению, помогали русским. Особенно ненавидели и проклинали губернатора фон-Троиля; поговаривали о том, чтобы взять его в плен и разорить его дом. Во всякое время можно было ожидать восстания в городе.