История Франции

3. Избранные депутаты были хорошо образованны и придерживались высоких моральных принципов. Половину из них составляли адвокаты, остальные – знатные вельможи, представители деловых кругов и священнослужители. Юристов оказалось больше, чем управленцев. «Но ведь современную монархию, современную Францию создали именно законники; это они узаконили и точно сформулировали королевскую революцию; теперь они сформулируют и узаконят революцию буржуазную» (Ж. Жорес). Это собрание, разнородное по самой природе трех сословий, оказалось однородным по уровню образованности. По всей Франции обучение в те времена было клерикальным и латинизированным. И Робеспьер, и Мирабо оба читали Сенеку и Плутарха. Среди депутатов преобладали скорее последователи Руссо, чем Монтескьё… Так где же следовало созвать Генеральные штаты? Париж, где все бурлило, представлялся опасным. Король выбрал Версаль, хотя и там было неспокойно. «Его величество определил созвать Генеральные штаты королевства поблизости от своего дворца, но не с целью хоть как-то помешать их обсуждениям, а лишь для того, чтобы уберечь их лучшие характерные черты – советчиков и друзей». Но истинная причина заключалась в том, что Людовик XVI увлекался охотой и не хотел удаляться от своих излюбленных лесов. Советникам следовало бы ему подсказать, что близость Парижа может возбудить страсти и в собрании, и в столице, что депутатам будет весьма затруднительно найти пристанище в Версале, что жизнь двора явится для третьего сословия одновременно и унижением, и поводом для возмущения. Его представители сразу почувствовали себя неуютно. Уже с момента торжественного открытия королем заседания (5 мая) депутаты третьего сословия, которым был предписан черный цвет одежды, оказались за специальным заграждением, отрезанными от остальных, тогда как короля окружали сутаны прелатов и «переливчатые одеяния» знати. Однако все прокричали: «Да здравствует король!» – и многие уже поддались всеобщему энтузиазму. Но весьма неопределенная тронная речь, в которой ни слова не прозвучало ни о поголовном голосовании, ни о периодичности созыва штатов, разочаровала и охладила пыл. «Умами завладело всеобщее беспокойство, преувеличенное стремление к новшествам, – сказал король, – и это привело бы к всеобщему смятению, если бы мы не поспешили положить этому конец, собрав воедино разумные и умеренные мнения». Всего несколькими участливыми словами государь или его министры смогли бы привлечь на свою сторону и подчинить это собрание, еще не имевшее своих руководителей. Однако Неккер был столь же уклончив, что и король. Он пытался объяснить Генеральным штатам, что дефицита бюджета не существует и что сам он, Неккер, с присущей ему ловкостью фокусника, сможет привести бюджет в равновесие. Но если дело обстоит именно так, подумали слушатели, какого черта было созывать депутатов со всего государства? «У нас нет рулевого», – сурово провозгласил Мирабо. Чтобы объяснить несостоятельность руководства, была придумана легенда: король и Неккер, истые патриоты, хотели бы все объяснить, высказать свое мнение, но королева, граф д’Артуа и двор помешали им это сделать. Но это уже не имело значения. У третьего сословия – 500 депутатов; у знати – 188; у духовенства – 247. Поголовное голосование может дать стране народную конституцию. Сословия стали обмениваться представителями. Перед этим бретонские депутаты создали клуб, к которому примкнули «все депутаты, признанные защитниками дела народа» (Ж. Вальтер). Третье сословие, с целью контроля над властями, пригласило членов обеих привилегированных палат к ним присоединиться. 15 мая двенадцать демократически настроенных священников откликнулись на этот призыв. И, объединившись с ними, третье сословие провозгласило себя Национальным собранием.

Жак Неккер. Гравюра французской школы. 1789