История Германии в ХХ веке. Том I

Вместе с тем с 1919 года лагерь радикальных националистов неуклонно расширялся, а в результате кризисов 1923 года еще больше усилился. «По мере того как государство из года в год укрепляется, – писал Фридрих Майнеке о состоянии правых, – бурно вспыхнувшие было надежды, например во время Капповского путча, угасают и люди привыкают к существующему порядку, поскольку в обозримом будущем изменить его невозможно. Но внутреннее ожесточение против новой эпохи стало, по моим наблюдениям, еще более жестким и ожесточенным»[44].

Десятилетие между 1914 и 1924 годами подтвердило и даже побило все страхи и пророчества, предсказывавшие перед войной гибель буржуазного мира. Если раньше часть буржуазии образования и консерваторов относилась к новой эпохе скептически и отвергала ее, то теперь этот скептицизм, похоже, превратился в твердую убежденность, опиравшуюся на опыт. Потребуется очень длительная фаза спокойствия и стабильности в экономическом и политическом, социальном и культурном развитии, чтобы восстановить уверенность в будущей жизнеспособности республиканской Германии.

ХРУПКАЯ СТАБИЛИЗАЦИЯ

Политическая структура Веймарской республики оставалась нестабильной в период с 1924 по 1929 год, но период гражданской войны и попыток свержения на время закончился. После восстановления пусть и хрупкой экономической стабильности основное внимание в эти пять лет было сосредоточено на попытках найти разумно жизнеспособные решения многочисленных проблем, стоящих перед послевоенным германским обществом, и завоевать для них парламентское большинство. Это касалось, во-первых, позиции Германии в силовом поле великих держав и тесно связанного с этим вопроса о репарациях; во-вторых, отношений между трудом и капиталом, особенно вопроса о расширении социального государства; в-третьих, соотношения между формированием компромисса и фундаментальной оппозицией в политике правительства.

Щекотливый комплекс вопросов о репарациях снизил свой эмоциональный градус и был переведен в практическое русло, когда комиссия во главе с американским банкиром Доусом разработала предложение по урегулированию репарационных выплат. Это было важно, поскольку означало, что США были снова готовы вовлечься в европейскую политику. Проработанное предложение первоначально давало Германии некоторую экономическую передышку и откладывало начало ежегодных выплат в размере около 2,5 миллиарда марок на четыре года. В обмен на это Франция гарантировала эвакуацию Рурской области. Когда в апреле 1924 года все заинтересованные державы пришли к этому соглашению, спор о репарациях, который до этого времени характеризовался национальными эмоциями, обрел некоторую предсказуемость. Кроме того, германский рынок теперь снова стал интересен для американского капитала. Американские кредиты потекли в Германию и предоставили германской стороне возможность покрыть свои потребности в иностранной валюте. Конечно, это способствовало не только упрочению связей между германской экономикой и американским финансовым рынком, но и созданию прежде не виданного мирового финансового цикла: американские кредиты шли в Германию, с них германские репарации выплачивались Франции и Англии, которые в свою очередь погашали свои долги перед США, которые затем использовали приток капитала для предоставления дальнейших кредитов Германии. Таким образом, почти вся европейская финансовая система зависела от США. Поэтому любой сбой на американском финансовом рынке неизбежно имел долгосрочные последствия для европейской экономики. В то же время зарождающаяся политика взаимопонимания между европейскими державами была поставлена в зависимость от функционирования этого цикла. В случае изменения его основ под угрозу ставился и политический баланс в Европе[45].

Установление устойчивого европейского мирного порядка должно было стать главной целью политики великих держав после того, как потерпел крах старый порядок, а сами его предпосылки были разрушены войной. В мирных договорах послевоенных лет прослеживалось стремление к такому порядку, но он мог функционировать только при условии если не разрешения, то хотя бы смягчения главного европейского конфликта – между Германией и Францией. Возобновление противостояния в Рурской борьбе поначалу разрушило всякие надежды на это. Однако к концу 1923 года максималистская французская политика в отношении Германии потерпела такой же крах, как и полный отказ Германии. Поэтому обеим сторонам было необходимо начать все сначала. Это открывало новые возможности.