История Германии в ХХ веке. Том I

Отношение между Сопротивлением и коллаборацией становится особенно очевидным на примере Франции. Во Франции сопротивление немцам было в основном явлением второй половины войны, когда стало ясно, что поражение Германии не за горами. Оно также ограничивалось двумя группами: с одной стороны, организациями, боровшимися против немцев по политическим и идеологическим причинам – левыми и, в частности, голлистскими националистами, – с другой стороны, теми, кто сопротивлялся прямому угнетению или репрессиям – например, рабочими, уходившими в партизанские отряды маки, чтобы избежать отправки на принудительные работы в Германию, и, наконец, евреями. Традиционная элита Франции и большинство населения, напротив, стали сотрудничать с немцами после их вторжения летом 1940 года, причем не только в Вишистской Франции, но и в оккупированной зоне. Определенная, не поддающаяся точному подсчету часть буржуазных правых, в частности, также была готова сотрудничать с немцами по политическим причинам. Однако некоторые идейные сходства с целями национал-социализма, такие как широко распространенный антисемитизм и резкое неприятие политики левых социалистов, вступали в противоречие с традиционным французским национализмом. Современные административные, экономические, а возможно, и военные методы руководства, привнесенные из Германии, казались более привлекательными, чем идеологические националистические представления. Однако даже простая ориентация на прибыль необязательно была связана с четкими политическими ценностями, а могла идти рука об руку как с надеждой на скорое поражение немцев, так и с активным сопротивлением[20].

Методы и формы сопротивления оккупантам определялись прежде всего самой оккупационной властью. Более того, как во Франции, так и в Нидерландах, как в Дании, так и в Италии, для большинства людей желание не ввязываться, желание остаться в стороне было очевидным и предпочтительным способом поведения и часто единственной альтернативой сотрудничеству с оккупантами или переходу в роль преследуемых.

Напротив, в оккупированных странах Западной Европы пронацистские марионеточные режимы и соответствующие нацистские партии играли сравнительно незначительную роль. Практически во всех странах существовало определенное число сторонников национал-социалистов. Но даже в тот период, когда Германия казалась практически непобедимой, они нигде не добились значительной поддержки населения, в отличие от таких союзных с Германией стран, как Италия, Румыния, Венгрия и даже Хорватия. Это полностью соответствовало представлениям немецкого руководства: сам Гитлер никогда не сомневался в том, что господство Германии в этих странах основывается исключительно на ее военной мощи и что режимы, установленные местными нацистскими партиями, не представляют для немцев никакой ценности. Напротив, существовало опасение, что слишком сильные позиции таких правительств приведут к тому, что они будут выдвигать определенные требования в послевоенный период. В результате в центре внимания немецких оккупационных властей оказались представители традиционных элит, прежде всего административных и деловых, которые были необходимы для того, чтобы расходы на немецкую оккупацию были как можно ниже[21].

Гитлер также не хотел, чтобы в борьбе с развивающимся Сопротивлением в западных странах учитывались более долгосрочные политические цели, возможно, выходящие за рамки войны. Как заявил Кейтель в сентябре 1941 года, сопротивление немецкой оккупационной власти представляло собой «централизованно управляемое массовое движение», а именно коммунистическое восстание во всех оккупированных областях. Мерилом здесь были не политические или культурные отношения между Германией и отдельными странами, а перспектива борьбы с международным коммунизмом. Поэтому по указанию фюрера действовать нужно было одинаково как на востоке, так и на западе, чтобы «самыми жесткими средствами» в кратчайшие сроки подавить движение Сопротивления. «Политические отношения между Германией и соответствующей страной не имеют решающего значения для поведения военных оккупационных властей»[22]. Немецкая полиция безопасности боролась с группами Сопротивления с помощью террора и репрессий, что усиливало гнев и ожесточение среди населения. Хотя освободительные движения в этих странах не смогли создать серьезных трудностей для немецкой оккупационной власти, им удалось поставить под угрозу ее безопасность и оттянуть на себя значительные ресурсы[23].