История Германии в ХХ веке. Том II

Однако в первые три года правления Брандта – Шееля внимание западногерманской и международной общественности было сосредоточено не столько на «внутренних политических реформах», сколько на «Новой восточной политике». В Бонне всегда считали, что прогресс в разрядке зависит от прогресса в политике Германии. Германский вопрос превыше всего – таков был руководящий принцип. Однако из‑за обострения холодной войны в 1960‑х годах, основными событиями которой стали Куба и Вьетнам, повестка дня великих держав оторвалась от фиксации на германском вопросе и стала искать способы избежать открытого конфликта. Договор о нераспространении ядерного оружия стал первым важным шагом в этом процессе. Учитывая советскую политику насилия в 1950‑х годах, отказ Западной Германии признать разделение Германии обладал определенной моральной легитимностью. Однако в течение 1960‑х годов она превратилась в тревожный анахронизм. Если Боннская республика хотела вернуть себе гибкость внешней политики и подтянуться к консенсусу западных союзников по разрядке, она должна была изменить очередность действий: сначала прогресс в политике разрядки, а затем надежда на улучшение германского вопроса – такова была отправная точка Новой восточной политики[45]. Соответственно, целью западногерманского правительства на переговорах, начавшихся в декабре 1969 года, была бартерная сделка: в обмен на гарантии западных границ Польши и Чехословакии и фактическое признание ГДР оно хотело получить статус Западного Берлина, а также заметные льготы для населения ГДР. В то же время, однако, оно хотело – более того, оно должно было обеспечить – сохранение возможности будущего воссоединения двух германских государств.

Этого можно было достичь только путем переговоров с советским руководством; переговоры с ГДР, Польшей и ЧССР были осмысленными и перспективными только после заключения соглашения с Москвой. Ситуация была благоприятной, так как Советский Союз, в связи с обострением конфликта с Китаем, настаивал на урегулировании проблемы на Западе и, казалось, был готов пойти на определенные уступки в ответ. Кроме того, Советский Союз, как и другие страны Восточного блока, в 1960‑х годах настолько утратил позиции в экономическом соревновании с западными странами, что активизация экономических отношений с Западом, особенно с ФРГ, была приоритетной задачей. Это улучшило переговорную позицию правительства Брандта – Шееля, которому в противном случае было особо нечего положить на чашу весов.

На первых переговорах, которые проводили сначала эмиссар Брандта Эгон Бар, а затем министр иностранных дел Вальтер Шеель в Москве, советская сторона представила свои максимальные позиции: признание ГДР по международному праву, отказ от воссоединения на постоянной основе и неизменность границ, как внутригерманской, так и по Одеру-Нейсе. На этой основе ФРГ должна была заключить соответствующие договоры с Польшей, ГДР и ЧССР, а на третьем этапе конференция по европейской безопасности, проведения которой давно требовал Советский Союз, должна была окончательно утвердить сложившийся после окончания войны баланс сил и территориальные положения.

Однако западногерманская сторона добилась некоторых важных изменений. Во-первых, договоры с Москвой, Варшавой и Прагой были связаны с соглашением о статусе Берлина, заключенным четырьмя державами-победителями. Это предусматривало сохранение ответственности четырех держав за Берлин и подтверждало, что Западный Берлин все еще не является частью ФРГ в соответствии с международным правом. В то же время, однако, соглашение предусматривало облегчение доступа в Берлин, более широкие правила посещения и сохранение федерального присутствия. С учетом эскалации предыдущих лет, когда Берлин всегда находился в центре холодной войны, это были важные достижения, которые также значительно сузили возможности ГДР для вмешательства. Во-вторых, в ходе московских переговоров «неизменность» границ превратилась в «целостность» границ. Это оставляло открытой перспективу консенсусного изменения – и, таким образом, по крайней мере, возможность устранения внутригерманской границы после сближения или объединения двух германских государств.