История Германии в ХХ веке. Том II

Наконец, даже в Пражском договоре от декабря 1973 года, краеугольном камне договоров с Восточной Европой, признание послевоенных границ не было настоящей проблемой. Основным предметом спора здесь была интерпретация Мюнхенского соглашения 1938 года, которое чешское правительство считало «недействительным с самого начала», в то время как германское правительство просто признало, что только текущее соглашение недействительно. Главным вопросом здесь были отчужденные права собственности примерно трех миллионов немцев, переселенных чехословацким правительством после 1945 года с территории, ранее известной как «Судетская область». Если Мюнхенское соглашение считалось «недействительным с самого начала», то в 1945 году «судетские немцы» считались чешскими гражданами, а лишение их имущества Чехословакией, таким образом, было внутриполитическим делом ЧССР. В противном случае речь шла о лишении прав собственности иностранных граждан, из чего могли вытекать требования о реституции со стороны «судетских немцев». В итоге обе стороны согласились считать Мюнхенское соглашение «ничтожным», а спорные вопросы были исключены. В Пражском договоре, подписанном 11 декабря 1973 года, оба государства отказались от всех территориальных претензий и договорились о целостности общей границы. Однако вопрос о законности высылки и экспроприации «судетских немцев» оставался предметом разногласий между двумя странами[50].

Переговоры между ФРГ и ГДР были еще более сложными. Весной 1970 года уже состоялись две встречи между Вилли Брандтом и Вилли Штофом, председателем правительства ГДР, за которыми немцы с обеих сторон следили по телевидению, затаив дыхание. Тот факт, что под окнами гостиничного номера Брандта в Эрфурте собралась толпа, чтобы поддержать канцлера ФРГ, был не чем иным, как публичным унижением для правительства ГДР. И эта встреча, и последовавшая через несколько недель встреча в Касселе прошли в ледяной атмосфере и безрезультатно. Обе стороны согласились дождаться результатов московских и берлинских переговоров, прежде чем проводить дальнейшие переговоры. Однако после того как Советский Союз пошел навстречу идеям ФРГ по берлинскому вопросу и по вопросу о варианте воссоединения, у правительства ГДР в свете этих договоренностей не было возможности отыграть назад. Ему пришлось отказаться от цели переговоров – уступки ФРГ только в обмен на полное признание, то есть признание по международному праву. Вместо этого формула признания, согласованная после долгих переговоров в «Договоре об основах отношений», соответствовала компромиссному решению, ранее согласованному в Москве: ФРГ признавала существование ГДР и гарантировала целостность ее границ, но выполняла это признание не полностью в смысле международного права. Собственное гражданство ГДР до 1989 года не признавалось. Таким образом, хотя официальные представители соответствующего другого государства проживали в обеих столицах, посольства не создавались, а учреждались «постоянные представительства»[51].

Таким образом, итоги переговоров оказались неоднозначными для обоих государств. ГДР добилась признания только второго сорта по отношению к ФРГ, но в международном контексте новый статус ГДР как равноправного второго германского государства наряду с ФРГ был неоспорим и подтверждался тем, что и ГДР, и ФРГ стали членами Организации Объединенных Наций. Федеральное правительство отказалось от претензий на единоличное представительство и де-факто признало ГДР, но заявило о своем варианте воссоединения, а также об оговорке, что отношения между двумя германскими государствами носят «особый характер».

Теперь федеральное правительство ожидало от стороны ГДР ответных действий, а именно «нормализации» отношений и, в частности, послаблений для населения ГДР. Разумеется, еще до подписания «Договора об основах отношений» были заключены различные соглашения о почтовом сообщении, улучшенных правилах посещения для западных берлинцев и транзитных перевозках. И еще до заключения «Договора об основах отношений» правительство ГДР объявило амнистию для многочисленных заключенных, которые были отпущены в ФРГ. Но правительство Восточного Берлина не пошло на уступки ни в вопросе воссоединения семей, ни в вопросе частного перемещения товаров или разрешений на поездки для граждан ГДР. Более того, после подписания договора оно ужесточило свой тон и отношение к федеральному правительству – хотя бы для того, чтобы развеять советские опасения относительно слишком далеко идущего сближения между двумя германскими государствами, но еще больше для того, чтобы противостоять возникшим в собственной стране ожиданиям, что договор с ФРГ теперь быстро улучшит условия жизни граждан ГДР. Эта «эскалация разграничения» разрушила все надежды на длительное ослабление напряженности в отношениях между двумя германскими государствами[52].