История Германии в ХХ веке. Том II

Пессимистическое настроение того времени, характеризующееся страхами и сомнениями относительно будущего, конечно, отчасти было обусловлено политическими расчетами. Но у него была прочная основа, и помимо продолжающихся экономических кризисов, этому способствовали все более частые сообщения об экологических катастрофах. Широкомасштабное разрушение прибрежных районов после аварий танкеров, резкое увеличение количества отходов в промышленно развитых странах, загрязнение воды, загрязнение воздуха вредными веществами, ущерб, наносимый лесам, – эти темы в то время часто обсуждались и были сопряжены с сильными опасениями. В 1984 году почти шестьдесят процентов всего населения и восемьдесят процентов тех, кто был моложе тридцати лет и имел диплом о среднем образовании, были недовольны охраной окружающей среды[41]. Это правда, что ущерб окружающей среде существует не только с 1970‑х годов и уже несколько раз случались аварии танкеров или выбросы токсичных газов. Но с распространением экологического сознания внимание к подобным инцидентам резко возросло, и если в 1960‑х годах люди принимали метровые пенопластовые подушки на баржах рек как неизбежные побочные эффекты индустриального общества, то теперь против них возникли возмущение и протест. В начале 1980‑х годов многим людям даже казалось, что они столкнулись с экологической катастрофой. Некоторые отчеты и дискуссии об экологическом ущербе явно характеризовались истерией и преувеличением. В моду вошли фильмы о конце света, описывающие жизнь после экологической или ядерной катастрофы. С другой стороны, несмотря на все сообщения об обратном, уровень загрязняющих веществ в воздухе снизился с 1970 года (хотя он все еще слишком высок). Прогнозы о том, что лесные насаждения уже настолько сильно пострадали от выхлопных газов автомобилей и угольных электростанций, что большая часть лесов погибнет в ближайшие несколько лет, оказались сильно преувеличенными; напротив, в последующие годы лесные насаждения действительно увеличились[42].

Но также нелегко было реально оценить, каким рискам на самом деле подвергается человек из‑за загрязнения окружающей среды, поскольку часто не было ни эмпирических значений, ни четких научных выводов. Когда в начале декабря 1984 года из‑за небрежности и неадекватных мер безопасности произошла утечка токсичных газов с завода американской химической компании Union Carbide в индийском Бхопале и погибло около пяти тысяч человек, был очевиден страх, что подобное может повториться в другом месте в любое время[43].

Это было еще более верно в отношении аварии реактора на Чернобыльской атомной электростанции 26 апреля 1986 года. Все, что противники ядерной энергетики предсказывали в предыдущие годы и что сторонники всегда отвергали как безответственное паникерство, здесь подтвердилось: взрыв в реакторе, расплавление активной зоны, МПА, утечка большого количества радиации, загрязнение целого региона и перенос радиоактивных веществ ветром даже в отдаленные районы. То, что и ФРГ тоже может пострадать от этого, ранее считалось немыслимым, и все же именно это произошло в те дни, когда низкорадиоактивные осадки из зоны аварии донесло до Скандинавии и Западной Европы. Западногерманские власти не были готовы к этому, не было ни четких руководящих принципов, ни четких правил компетенции. Публикации в прессе колебались между недооценкой, незнанием и преувеличением, эксперты противоречили друг другу, поэтому распространялись слухи и домыслы. Число жертв было неизвестно, а по высказывавшимся оценкам, погибло более ста тысяч человек. На самом деле, непосредственные последствия в месте аварии оказались не столь радикальными. Позднее было установлено, что число погибших в прямой связи с аварией составило всего около 50 человек. Однако более долгосрочные последствия трудно оценить. Например, было отмечено заметное увеличение числа случаев рака щитовидной железы у детей: к 1995 году было зарегистрировано около 800 случаев. Регион размером с Саар был признан загрязненным, в зону площадью 4300 квадратных километров вокруг разрушенной электростанции было (и есть) запрещено въезжать. Экономические последствия катастрофы вряд ли можно было просчитать[44].