История Германии в ХХ веке. Том II

Важным, а в конце концов, возможно, даже решающим, было то, что в то время в западных странах и особенно в ФРГ наблюдался экономический бум, что значительно увеличило финансовую свободу маневра при переговорах. Кроме того, сыграли свою роль личностные факторы, симпатии и антипатии, и не в последнюю очередь случайность. Разнообразие акторов и необычайная динамичность процессов, в которых эти действующие лица были одновременно задействованы в различных констелляциях, заставляют нас двигаться в нижеследующих параграфах не по тематическому принципу, а скорее по временным фазам, с шагом примерно в один квартал, начиная с весны 1989 года и заканчивая поздней осенью 1990 года.

ЭРОЗИЯ ВОСТОЧНОГО БЛОКА

ФРГ отметила свое 40-летие в мае 1989 года со сдержанной гордостью и показным скептицизмом. «У нас, как и везде, есть свет и тень», – заявил федеральный президент в 40‑ю годовщину провозглашения Конституции. С одной стороны, ФРГ находилась «в группе мировых лидеров по благосостоянию», с другой стороны, многие люди определенно «жили не на высоком уровне, а в больших трудностях», и им, подчеркнул президент Вайцзеккер, должна была оказываться активная помощь со стороны государства. С другой стороны, многие люди живут «не на высоком уровне, а в больших трудностях» и должны получать помощь от государства. ФРГ проводила очень активную социальную политику, и оборотной стороной медали стала распространяющаяся в Федеративной республике ментальность „полностью застрахованного общества“», – продолжал президент. «Собственные интересы отстаиваются и обеспечиваются за счет общественных. Пороги максимально выдерживаемых нагрузок становятся все ниже». Таким образом, жизнь в ФРГ характеризуется противоречиями: «Больше специализации, меньше видения целого; больше технических связей, меньше человеческих контактов; больше беспокойства, меньше времени; больше предложений, меньше концентрации; больше процветания, меньше ясности в отношении задач; больше открытости миру, слабее укорененность. Нас формирует технический век. Конституция и верховенство закона, однако, вряд ли могут дать нам какую-либо информацию о сущности техники. Наш образ жизни и, следовательно, вся наша культура отмечены таким напряжением». Поэтому мы должны научиться «жить с противоречивой природой прогресса»[1].

Столь же сдержанными были и опубликованные оценки ситуации с другой стороны политического спектра, например в леволиберальных газетах и журналах, которые, как журнал «Штерн», посвятили юбилею специальные выпуски. Конечно же, в этот день рождения от его имени не прозвучит «простое поздравление», писал автор редакционной статьи. Нацистское прошлое этой страны, возрождение бывшей нацистской элиты, чрезвычайные законы и сведение жизни к экономическому росту не позволяют этого сделать. «Производство и потребление» ФРГ сделала «первейшим гражданским долгом», а в ее начальственных кабинетах сидели «не великие интеллектуалы, а старшие бухгалтеры, суммирующие показатели экспорта». Царит посредственность – «но где в мире правят самые лучшие и самые мудрые?». Правда, граждане живут лучше, чем когда-либо прежде, и ФРГ, несомненно, является «самым свободным и социальным государством» в немецкой истории. Но на фоне этой истории это не является большим подвигом. Поэтому в целом достаточно «считать это государство в целом нормальным». При этом «критичная и энергичная общественная активность» и «боевитая политическая культура» в конечном счете «более важные опоры государства, чем все напыщенные речи о приверженности народу и отечеству»[2].