История искусства для развития навыков будущего. Девять уроков от Рафаэля, Пикассо, Врубеля и других великих художников

Хотя все современники в один голос говорят об авторитаризме Дягилева, театр – не монархия, и авторитарного лидера могут попросту не принять, отказаться работать с ним. Во избежание такого поворота событий Дягилев стремился к тому, чтобы артисты воспринимали его как своего, как человека, защищающего их интересы, а не собственные. Ещё осенью 1906 года, когда артисты императорских театров устроили забастовку (они требовали, чтобы их мнение учитывалось в разработке их же сценических образов), «среди заметных общественных фигур страны один только Дягилев горячо вступился за артистов балета, и это значительно прибавило ему веса и авторитета в их среде»[207]. Три члена комитета забастовщиков стали впоследствии важнейшими фигурами «Русских сезонов»: Михаил Фокин, Анна Павлова и Тамара Карсавина.

Дягилев поддерживал требования артистов не только на словах: он осознавал, что активное участие труппы в подготовке балета может обогатить постановку свежими идеями и повысить лояльность каждого члена коллектива – ведь они не просто выполняют работу на своём маленьком участке, они несут ответственность за общее детище. Балетовед и драматург Валериан Светлов так описывал работу Дягилевской труппы в 1908 году, на заре «Русских балетов»:

«Собираются художники, балетмейстеры, писатели… и сообща обсуждают план предстоящей работы. Предлагается сюжет, тут же детально разрабатывается. Один предлагает ту или иную подробность… другие или принимают, или отвергают её… Затем коллективно обсуждается характер музыки и танцев… Вот почему является единство художественного замысла и исполнения»[208].

Новаторский подход к работе с труппой полностью оправдал себя: во втором сезоне Дягилев представил восемь премьер, за несколько месяцев проделав работу, на которую у репертуарного театра ушли бы годы.

Стоит сказать, что такое сотворчество нравилось не всем: балерина Сусанна Пуаре-Карпова высмеяла подход Дягилева в басне[209], которую закончила так:

Мораль сей басни такова
(Наперекор пословице известной):
Ум хорошо, гораздо хуже два,
Так коли хочешь быть в балете господин,
То ставь его один

[210].