История искусства в шести эмоциях

Рис. 52. Караваджо. Уверение Фомы. 1600–1601. Холст, масло. Картинная галерея Сан-Суси, Потсдам

Нам известно из Евангельского рассказа, что этот эпизод разворачивался внутри дома, хотя Караваджо обходится без какого бы то ни было контекста, он не задерживается ни на одной детали обстановки – в противоположность тому, что можно видеть на других картинах той эпохи, – художник переносит изображение в почти сновидческое пространство, погруженное во мрак.

В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам! Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа. Иисус же сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся. Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю. После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны не видевшие и уверовавшие.

Евангелие от Иоанна, 20, 19–29

Не в первый раз искусство обращается к этой притче, однако Караваджо описывает чудо как будто впервые, в свете опыта Фомы. Возможно, что это одна из наиболее чувственных сцен, когда-либо написанных художником, полная тонких деталей и сдержанных жестов. Иисус мягко поддерживает руку апостола, пока она дотрагивается до краев его раны, скрытой в складках кожи. Ни единой капли крови не вытекает из раны: Иисус мертв, он бледен и худ, а рука Фомы кажется горячей и покрасневшей. Еще раз художник играет с контрастными телами, чтобы подчеркнуть их различие и продемонстрировать абсурдность всей ситуации.

Кажется, что из приоткрытого рта Христа доносится слабый стон: он задержал дыхание, когда палец Фомы проник в его рану между ребрами. Караваджо изображает медленный, аккуратный жест, который можно проследить взглядом. Мы, зрители, стоящие внизу под дверью, тоже не можем отвести взгляда от этого жеста. Хотя геометрический центр картины расположен не здесь. Это профиль Фомы, в котором сосредоточены эмоции переживаемого момента. Художник воплощает это чувство с большим мастерством, закручивая спираль чуда, связывающую троих апостолов, и противопоставляя их Иисусу. Спокойное лицо Христа контрастирует с их нахмуренными лбами, сизыми носами, поджатыми губами и вытянутыми шеями, придающими происходящему впечатление еще большего абсурда.

Нет ни малейшего сомнения в том, что Караваджо внимательно изучил все четыре Евангельских версии этого рассказа. Иоанн сосредоточивается на «обращении» Фомы, в то время как Лука задерживается на его товарищах.

Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа.

Евангелие от Луки, 24, 37

Если двумя персонажами второго плана движет, как кажется, простое любопытство, то вытаращенные глаза Фомы выдают его изумление. Смущенный встречей с чудом, он смотрит настороженно, привлеченный необычным зрелищем, а его разум отказывается принять и осмыслить увиденное. Побежденный опытом, опровергшим его сомнения, неверующий Фома больше не принадлежит себе и предоставляет Иисусу вести себя.