История Консульства и Империи. Книга I. Консульство

Все эти затруднения могли разрешиться только на месте самим Наполеоном, при помощи его собственных наблюдений и советов самых искусных офицеров. Наполеон призвал в Булонь морского инженера Сканзена, одного из лучших офицеров этого корпуса, инженера Форфэ, бывшего некоторое время морским министром (посредственного распорядителя, но превосходного знатока флотских построек, изобретательного и преданного предприятию), и, наконец, министра Декре и адмирала Брюи, о которых мы уже упоминали.

Первый консул согласился бы иметь поменьше хороших генералов в своих сухопутных армиях и побольше во флоте. Но хороших генералов создают только война и победы. Правда, в течение последних двенадцати лет у Франции случались морские войны, но, к несчастью, флот ее, расстроенный эмиграцией, оказавшись хуже английского, почти всегда вынужден был укрываться в гаванях, и французские адмиралы потеряли если не храбрость, то уверенность в себе. Одни были весьма пожилыми, другие — совсем неопытными. В то время все внимание Наполеона привлекали четыре адмирала — Декре, Латуш-Тревиль, Гантом и Брюи.

Адмирал Декре был человеком редкого ума, но сварливым, видевшим одну только дурную сторону вещей; хороший министр, но не очень деятельный распорядитель, впрочем полезный Наполеону, нуждался в советниках не столь уверенных, как он сам. По этим причинам адмирал Декре больше прочих годился в начальники морского департамента и меньше — в предводители эскадры.

Гантом — храбрый офицер, умный, сведущий — мог вести флотскую дивизию прямиком в огонь, но вне дела оставался робок, нерешителен, пропускал удобный случай, не пользуясь им, и годился только на самые нетрудные предприятия. Латуш-Тревиль и Брюи являлись лучшими моряками того времени: если бы они прожили дольше, наверняка могли бы поспорить с Англией о владычестве морей.

Латуш-Тревиль имел пламенный, отважный характер, соединял ум и опытность с мужеством, умел вдохнуть в моряков чувства, которых сам был исполнен, и в этом отношении превосходил всех своих сверстников, потому что владел достоинством, которого недоставало французскому флоту, — самоуверенностью.

Брюи, не слишком выдающегося здоровья и физических данных, истощенный удовольствиями, но одаренный обширным умом, редким гением, глубоко опытный, единственный человек, способный управлять сорока линейными кораблями, столь же изобретательный, сколь и превосходный исполнитель, стал бы отличным морским министром, если бы имел меньше привычки командовать.

Первый консул решился вверить адмиралу Брюи начальство над флотилией, где предстояло почти все создать заново; Гантому — брестский флот, на котором лежала только транспортировка войск; Латуш-Тревилю — тулонский флот, долженствовавший исполнить трудный, отважный, но решительный маневр, о котором скажем ниже.

Брюи, занимаясь созданием флотилии, находился в состоянии беспрерывных споров с адмиралом Декре. Тот и другой по обширности дарований не могли не быть соперниками и, значит, врагами, притом же характеры их были слишком противоположны. Признать затруднения неодолимыми, осудить попытки преодоления стало привычкой Декре. Осмотреть, изучить трудности, постараться победить их — любимым делом Брюи. Надо прибавить еще, что они не доверяли друг другу: Декре боялся, чтобы Первому консулу не донесли о его небрежностях, Брюи опасался доноса о своей разгульной жизни. При слабом повелителе эти два соперника расстроили бы флот своей распрей, но при таком владыке, каков был Первый консул, они приносили пользу самой враждой своей. Брюи предлагал планы, Декре критиковал их; Первый консул решал вопросы с отстраненной объективностью суждения.

Прибытие Наполеона в Булонь являлось необходимостью, потому что многие его приказания оставались без выполнения. Недоставало рабочих, леса, железа, пеньки и даже тяжелой артиллерии для удержания на расстоянии англичан, беспрестанно метавших ядра.

Первый консул, прибывший в сопровождении офицеров, сообщил новую интенсивность предприятию. В Париже он уже употребил меру, которую решил повторить в Булони и везде, где проезжал. Он велел призвать в армию пять или шесть тысяч человек, принадлежавших к ремеслам, которые обрабатывали дерево и железо, то есть столяров, плотников, пильщиков, каретников, кузнецов, слесарей. Они трудились под руководством мастеров, избранных из числа флотских рабочих. Тем из них, кто

демонстрировал сметливость и усердие, положили щедрую плату, и в скором времени верфи наполнились множеством строительных рабочих, первоначальное ремесло которых сложно было и угадать.