История магии. От языческого шаманизма и средневековой алхимии до современного ведьмовства

Мир Конго, важной и активной частью которого являлась Мавунгу, был многомерным, причем некоторые его аспекты люди видели, а некоторые нет. Сочетание мощных предметов, имеющих человеческий аспект, с разнообразием субстанций и творческим использованием языка помогало людям ориентироваться в сложных духовных и экологических сферах. Такая сложность в Конго имела долгое колониальное измерение, после того как Мавунгу убрали из деревни Нганза в конце XIX века. Португальцы впервые проплыли вдоль западного и центрального побережий Африки в 80‐х годах XV века. Возможно, хотя и не доказано, что гораздо более древние путешественники с севера совершили это путешествие в лице классических греков. В 1491 году король Конго Нзинга принял христианство. Королевство Конго было большим и иерархическим, являлось централизованной монархией с могущественной знатью, которая собирала дань в своих провинциях, включавшую слоновую кость, резьбу по дереву, текстиль, медь, соль и позже рабов, подпитывающих рост работорговли. Сын короля Нзинги принял имя Афонсу I (1506–1543) и развил модель христианства, которая близко соответствовала существующим представлениям о духах и божествах в Центральной Африке в XV веке. Христианство, вероятно, рассматривалось не как новая религия, а скорее как прививка внешних идей к принятой структуре веры. Афонсу поддерживал регулярную переписку с португальскими религиозными и светскими лидерами, а также с Ватиканом. Его сын Энрике был отправлен в Европу для завершения религиозного образования. Новая христианская религия перекликалась с существующей магией, поскольку и в той и в другой были идеи, что человеческий мир окружен и глубоко подвержен влиянию духовного. Во многих колониальных ситуациях магия и религия образовывали мощную двойную спираль.

Мавунгу была, как мы видели, предметом для коллекционирования в конце XIX века, на совершенно иной стадии исторического развития Конго. Мавунгу изъяли в 1892 году. Ее приобрел португальский торговец, который затем продал фигурку Мэри Кингсли, известной британской путешественнице и исследовательнице. Мавунгу считалась одной из трех самых могущественных деревянных фигурок в Конго. Мы не знаем о точных обстоятельствах всего процесса, но конец ХIХ века был тем временем, когда святыни и священные места по всей Центральной и Западной Африке были свернуты. Самым печально известным и позорным инцидентом была бенинская карательная экспедиция в 1897 году, которая привела к разграблению Бенин-Сити в ответ на нападение на некоторых британских торговцев, но она также была вызвана (ложными) слухами о человеческих жертвоприношениях в святилищах в этом районе. В результате этих набегов на рынке появилось много фетишистских фигурок, и одним из бенефициаров стал художник Поль Гоген, купивший две из них на Всемирной выставке в Париже в 1889 году. Впоследствии он добавил краски и изменил их другими способами, которые потенциально могли шокировать жителей Конго.

Фигурка Мавунгу была выставлена в доме Мэри Кингсли в Лондоне, а затем, после ее смерти в 1900 году, брат Кингсли передал фигурку в музей Питта Риверса. Мавунгу первоначально выставили в музее Питта Риверса вместе с аналогичными фигурками из Нигерии, захваченными во время различных карательных рейдов по «открытию» Южной Нигерии в 80‐х годах XIX века. Такие фигурки были восприняты англичанами в то время как примеры примитивизма и варварства со стороны местного населения. Варварство, безусловно, проявлялось в Западной и Центральной Африке в то время через действия прибывающих колониальных сил, а не местного населения.

Мавунгу дает нам некоторое представление о сложной природе как колониальных отношений, так и местных систем верований. Начиная с XV века люди по всей Африке начали договариваться о новых отношениях с бледнокожими чужаками, адаптировали собственный образ жизни, а также выбрали путь избирательного принятия внешних влияний, таких как христианство. Ранние отношения между местными жителями и, во‐первых, португальцами, а во‐вторых, и другими европейцами, были относительно уважительными и любопытными с обеих сторон, по крайней мере, между высшими эшелонами этих групп. Расово уничижительные взгляды тогда еще не укоренились. Возможно, они приняли расистские формы только в результате дегуманизации африканцев во время работорговли с XVI века и далее.