История магии. От языческого шаманизма и средневековой алхимии до современного ведьмовства

В центре величия Теночтитлана находился главный храм, длина одной его стороны составляла около 500 метров. К храму относилось более восьмидесяти сооружений, в которых жили боги, а также служившие им мужчины и женщины. Примерно в 60 метрах от центра возвышалась Великая пирамида, на вершине которой находились храмы-близнецы бога войны Уицилопочтли и бога дождя Тлалока. За этим участком находился главный дворец правителя, тлатоани («Тот, кто говорит»), со зданиями, окруженными садами и бассейнами. Во дворце хранились сокровища, привезенные в город в качестве дани или военной добычи со всей империи ацтеков. Священная космология, материализовавшаяся в этом городе, нашла отражение в более скромных формах в небольших городах. Именно она придавала связность верованиям и действиям по всей долине Мехико и за ее пределами.

Частично проблема понимания верований и практик ацтеков возникла под влиянием одного документа – «Общая история о делах Новой Испании», который был составлен францисканским монахом по имени Бернадино де Саагун в XVI веке. Эта работа (иногда известная как «Флорентийский кодекс», по его наиболее хорошо сохранившейся копии – цифровой версии, которая сейчас доступна в сети) была составлена примерно через тридцать лет после завоевания ацтеков. Саагуну помогали представители общей с ацтеками этноязыковой общности науа, которые приняли христианство. Текст был написан на науатльском и испанском языках, также существовало более 2000 иллюстраций художников среди науа. «Общая история» дает замечательное описание ацтекской космологии, культуры, общества и естественной истории, хотя все это рассматривается в основном через призму Европы.

Захватчиков, как известно, впечатлили многие увиденные детали. Берналь Диас, пехотинец из армии Кортеса, писал: «Эти огромные города, пирамиды и здания, поднимающиеся из воды, казались волшебным видением из сказки об Амадисе. Действительно, некоторые из наших солдат вопрошали, не было ли все это сном», – и в конце пронзительно добавлял: «Но сегодня все, что я видел тогда, свергнуто и разрушено; ничего не осталось».

Государство ацтеков действительно похоже на сновидение, но сновидение это жесткое, требовательное, дезориентирующее. Многим из нас сейчас трудно представить, каково было бы жить в таком театральном государстве, где церемония и представление, часто требующие участия зрителей, были нормой. Человеческое тело, живое или мертвое, находилось в центре церемониальных событий. Кровопускание, восходящее к ольмекам или более ранним предшественникам ацтеков, было обычным делом – люди резали себе язык, уши или бедра обсидиановыми лезвиями или магическими шипами, чтобы снабжать богов человеческой кровью, которой те жаждали. Большие запасы крови получали в результате огромного количества человеческих жертвоприношений, обычно от военнопленных, в центральных храмах Теночтитлана. Служители несли чаши с кровью к главным статуям божеств в городе и мазали им губы.

Вопрос о том, как люди связаны с космологическими силами, был решающим в мире ацтеков. Силы Земли и мира духов пронизывали друг друга, отзывались эхом между человеческим и священным мирами, с животными и людьми в человеческом мире, найденными в более могущественных деталях в священном царстве. И в «Общей истории», и в ацтекских текстах встречаются имена богов, таких как Чихуакоатль («Женщина-змея/Мать Земли»), Уицилопочтли («Бог Солнца/войны») и Тлалок («Бог дождя»). Существовали ли боги в четко определенной форме, был ли у ацтеков фиксированный пантеон, сегодня сложно сказать, и мы скорее должны больше размышлять об этом мире в терминах священных сил, связанных качеств и пучков взаимодействия, комплектов возможностей, обозначенных скоплениями имен. Изображения богов показывают явную избыточность их атрибутов. Уицилопочтли ассоциировался с колибри и иногда изображался именно так. Когда он принимал человеческий облик, на его голове был шлем с сине-зелеными перьями колибри. Лицо Уицилопочтли было черным или полосатым, и он держал в руке синюю змею Сюкоатль (рис. 8.12). Ксиукоатль, известный как бирюзовый или огненный змей, сам по себе является общим элементом ацтекской иконографии и, когда его держал Уицилопочтли, принимал форму копьеметателя, или атлатля, с копьями Уицилопочтли в виде молний. Королевская диадема ацтекских правителей, сделанная из бирюзы, была хвостом Ксиукоатля, и в одной впечатляющей церемонии бумажная версия Ксиукоатля в танце спускалась вниз по главным пирамидам с факелами, чтобы представить его огонь.