История магии. От языческого шаманизма и средневековой алхимии до современного ведьмовства

Одним из многих привлекательных признаков магии являются чудодейственные слова, порожденные ею. Среди моих любимых – гемерология, которая представляет собой схему благоприятных и неблагоприятных дней для определенных событий или действий. Ее бледная и куда более слабая форма сохранилась в западных календарях. Время, рассматриваемое через чередование дней, месяцев и лет, в Древнем Китае было не измеримой величиной, как это стало в последнее время, а рядом качеств, причем различные периоды были благоприятны для одних действий и менее хороши для других. Государства Шан, Чжоу и более поздние объединения описывали прошлое, настоящее и будущее в мельчайших деталях, используя схемы хороших и плохих дней. Люди старались соответствующим схеме образом корректировать действия, следовать советам предков.

В день цзимао (№ 16), Ке гадал: «Будет ли дождь?»

Царь предсказал: «Если будет дождь, то в день жэнь». В день жэньву (№ 19) действительно шел дождь[45].

Мы можем заметить некоторую сложность системы дней и чисел одновременно с тривиальным характером вопросов, часто ставившихся во время гадания. Для записи дат в государстве Шан объединились две системы терминов. Существовали десять небесных стволов: цзя, и, бин, дин, у, цзи, гэн, синь, жэнь, гуй, которые использовались в именах царей, а также образовывали названия десятидневной недели Шан. Их дополняли двенадцать земных ветвей: цзы, чоу, инь, мао, чэнь, си, у, вэй, шэнь, ю, сюй, хай. Они объединяются по порядку, начиная с цзяцзы, так что каждое состоящее из двух символов число повторяется каждые шестьдесят дней. В приведенной выше цитате № 19 – это девятнадцатый день от начала цикла, начинающегося в цзяцзы (№ 1) и, следовательно, в день жэньву. Каждый день имел особые свойства, связанные со сложным, повторяющимся циклом чисел. Числа позволяли людям наблюдать закономерности в мире, моделировать их и управлять ими, становясь основой для китайского понимания космоса, как это и реализовалось в более поздней и несколько иной системе «И цзин», которая возникла в течение существования последующего государства Чжоу.

Выдвигались и более важные запросы, в данном случае со стороны прорицателя времен Шан.

В день гуйчоу (№ 50) Чжэн гадал: «С сегодняшнего дня и до дня динси (№ 54) мы причиним вред Чжоу?» Царь предсказал, а затем сказал: «Вплоть до дня динси (№ 54) мы не причиним вреда [им]; в грядущий день цзяцзы (№ 1) мы нанесем им вред». На одиннадцатый день, гуйхай (№ 60), наши колесницы не причинили [им] вреда; в период доу между тем вечером и цзяцзы (№ 1) мы действительно причинили [им] вред[46].

Этот запрос был выдвинут в то время, когда Чжоу было второстепенным государством, конкурирующим с Шан, окончательное господство первого наступит лишь в будущем, через множество дней. В обоих этих примерах прорицатель (Цзе, а затем Чжэн) задает вопросы, а царь интерпретирует ответы из тщательно подготовленных костей. Каждое прорицание образует маленькое окно в прошедший момент около 3000 лет назад, когда тривиальные и грандиозные проблемы выходили вперед и вызывали беспокойство. Мы не знаем физических обстоятельств этого гадания, но можем представить комнату в царском дворце, с жаровней для обогрева бронзовых прутьев и разложенными лопатками. Прорицатель одет соответствующим образом. В воздухе витает напряжение. Работа и жизнь прорицателя зависели от того, ладились ли дела в государстве. Мог нервничать и сам царь: это зависело от важности рассматриваемого вопроса. Такие гадания продолжались регулярно, а может, и ежедневно в течение долгих периодов времени, даже сотен лет. Ни в одном другом государстве, даже в Месопотамии, у нас нет столь прямых и подробных исторических записей из глубокой древности.