История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

Решение методологических и мировоззренческих задач, которые встали перед научным познанием в переломный момент его развития, с точки зрения Энгельса, требует активной работы теории, направленной не просто на отдельные науки и изучаемые ими ограниченные области окружающего нас мира, но и на реконструкцию целостного образа последнего, позволяющую выявить исходные модели и всеобщие принципы научного мышления той или иной эпохи. Ни в рамках стихийно сложившегося мировоззрения естествоиспытателей, которое чаще всего носит теоретически не оформленный характер, ни в рамках плоской философии вульгарных материалистов и позитивистов такую работу проделать невозможно. Остаются теоретические построения натурфилософии, особенно ее последние, наиболее развитые системы. Не удивительно, что Энгельс в этой связи постоянно обращается к той грандиозной попытке воссоздания целостного образа природы, которая была предпринята Гегелем.

Еще в конце 50-х годов Энгельс пишет Марксу о своем намерении вновь перечитать Гегеля, с тем чтобы посмотреть, «не предвидел ли старик» что-либо из того, что происходит ныне в естествознании. «Не подлежит сомнению, – добавляет он, – что если бы ему пришлось писать „Философию природы“ теперь, то доказательства (диалектического характера природы. – Ред.) слетались бы к нему со всех сторон. Впрочем, об успехах, достигнутых в естествознании за последние тридцать лет (т.е. примерно с 1830 года, когда вышло последнее прижизненное издание „Философии природы“ Гегеля. – Ред.), никто не имеет никакого понятия»[594].

В «Диалектике природы» отмечается огромная теоретическая заслуга гегелевской философии в разработке диалектического метода мышления. С точки зрения Энгельса, этот метод представляет большой интерес для естествознания, разрабатывающего историческое понимание природы и ищущего адекватных этой задаче форм теоретического мышления. Но, как постоянно указывает он в своих философских работах, использование гегелевской диалектики предполагает самую решительную критику ее идеалистической формы, переосмысление гегелевского метода на основе философского материализма. Исторически эта задача уже была решена в рамках выработанного Марксом и Энгельсом материалистического понимания истории. Теперь ее предстояло решить на материале естествознания.

С одной стороны, отмечает Энгельс, «именно диалектика является для современного естествознания наиболее важной формой мышления, ибо только она представляет аналог и тем самым метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой»[595]. С другой стороны, «возврат к диалектике (Энгельс пишет о „возврате“, имея в виду, что исторически первоначальной формой воззрения на природу была диалектика древнегреческих философов. – Ред.) совершается бессознательно, поэтому противоречиво и медленно»[596]. И хотя фактически уже во многих областях науки естествознание приступило к раскрытию и анализу объективной диалектики природы, субъективно оно еще во многом находится во власти старого миропонимания, старых установок и стереотипов мышления.

«…Традиция, – отмечает в этой связи Энгельс, – является могучей силой не только в католической церкви, но и в естествознании»[597]. Марксистская философия, выступающая наиболее развитой в теоретическом отношении формой философского осознания рождающихся в естествознании (как и в социальной науке) новой методологии и мировоззрения, должна помочь ученым преодолеть консерватизм и догматизм сложившихся взглядов. Ее программа – соединение естествознания с рационально истолкованной, демистифицированной диалектикой. Однако реализация этой программы, подчеркивает Энгельс, не может осуществляться на основе того типа отношений между философией и естествознанием, который был характерен для натурфилософской традиции. Речь должна идти не о том, чтобы спекулятивное мышление диктовало естествоиспытателям свои законы, а о диалоге между философией и естествознанием как равноправными партнерами. При этом каждая из сторон реализует в общем деле развития познания свои специфические функции. Частные науки полностью берут на себя исследование различных фрагментов действительности (скажем, биология – исследование жизни, химия – изучение взаимных превращений веществ, сопровождающихся изменением их атомно-молекулярного состава, и т.п.). Со своей стороны, философия компенсирует неизбежную мировоззренческую узость, порождаемую специализацией. По отношению к любой частной научной дисциплине она выступает представителем исторического опыта познания, взятого в его целостности, во всем объеме его содержательного развития. Будучи высшей формой теоретической рефлексии научного мышления, формой его самосознания, философия не ограничена рамками какой-либо отдельной положительной науки, а анализирует научное познание в его всеобщих закономерностях.