История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

Развивая и конкретизируя марксистское учение о социально-исторической природе познания, акцентирующее внимание на определяющей роли общественной практики в этом процессе, Энгельс объясняет этот принципиальный сдвиг в подходе к изучению природы глубинными процессами общественного развития, связанными с генезисом капитализма. Это переход от ремесла к мануфактурному производству, усиление городов и опирающейся на них королевской власти, сокрушившей мощь феодального дворянства, гигантски расширившие человеческий кругозор великие географические открытия и т.д. Исследование природы, писал Энгельс, совершалось тогда в обстановке всеобщей революции и само было насквозь революционно[601], как в силу того, что, утверждая идеал свободного поиска истины, оно вступило в противоборство с господствовавшим в то время авторитарным мировоззрением религии, так и потому, что оно решительно двинуло вперед производительные силы общества.

В процессе развития естествознания, уже принявшего научную форму, Энгельс, в свою очередь, выделяет ряд специфических качественных состояний и ступеней теоретической зрелости.

Историю научного естествознания Энгельс начинает с периода его становления – эпохи Дж. Бруно, Н. Коперника, М. Сервета, Леонардо да Винчи, который «был не только великим живописцем, но и великим математиком, механиком и инженером»[602]. Для нее характерен пересмотр средневековых представлений о мироздании (алхимия, солнечная система Птолемея и др.), освобождение от «духовной диктатуры церкви» и утверждение приоритета экспериментальных методов исследования природы. Этот период охватывал около ста лет, от второй половины XV века (в одном месте «Диалектики природы» Энгельс указывает даже год – 1453-й – падение Константинополя как символ крушения средневековья и начало Нового времени) до середины XVI.

«Декларацией независимости» естествознания от теологии Энгельс называет работу Н. Коперника «Об обращении небесных сфер», вышедшую в 1543 году. До этого времени наука была смиренной служанкой церкви и ей не позволено было выходить за рамки, установленные верой. Теперь же наука утверждает свою самостоятельность, а ее развитие идет все более усиливающимися темпами.

С работ Коперника, по Энгельсу, начинается «первый период нового естествознания», который заканчивается в области неорганического мира И. Ньютоном (вторая половина XVII века), а в области органического – К. Линнеем (середина XVIII столетия). Это, пишет Энгельс, период овладения наличным материалом, когда первое место в познании природы неизбежно должно было занять «элементарнейшее естествознание – механика земных и небесных тел, а наряду с ней, на службе у нее, открытие и усовершенствование математических методов»[603].

Именно здесь, в области математики, механики и астрономии, статики и динамики, этот период дал великие достижения, особенно благодаря работам Кеплера, Галилея, Ньютона, в трудах которых получила свою относительно завершенную форму классическая механика. Были разработаны важнейшие математические методы – аналитическая геометрия (Декарт), исчисление логарифмов (Непер), начала математического анализа (Лейбниц, Ньютон). Но в области органических явлений в этот период исследования еще не вышли за пределы самых первых, первоначальных ступеней знания. «Еще не было исследования исторически следующих друг за другом и вытесняющих друг друга форм жизни, точно так же как и исследования соответствующих им сменяющихся условий жизни – палеонтологии и геологии. Природа вообще не представлялась тогда чем-то исторически развивающимся, имеющим свою историю во времени. Внимание обращалось только на протяжение в пространстве; различные формы группировались исследователями не одна за другой, а лишь одна подле другой; естественная история была одинакова для всех времен, точно так же, как и эллиптические орбиты планет. Для всякого более основательного изучения форм органической жизни недоставало обеих первооснов – химии и науки о главной органической структурной форме, клетке. Революционное на первых порах естествознание оказалось перед насквозь консервативной природой, в которой и теперь все было таким же, как в начале мира, и в которой все должно было оставаться до скончания мира таким же, каким оно было в начале его»[604].