История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

Примером такого рода Энгельс считал творчество Бальзака, который дал яркую картину разложения и упадка французского дворянства, хотя сам он был по своим убеждениям легитимистом и поклонником аристократии. Секрет силы и глубины бальзаковских творений, по мысли Энгельса, в том, что их автор сумел верно изобразить ключевые коллизии, основные направления жизни французского общества. Главная из них – неуклонно усиливающееся влияние буржуазии, под натиском которой старинная аристократия, несмотря на временную победу, одержанную ею при помощи иностранных армий, неотвратимо сдает свои позиции во всех сферах. Вокруг этого процесса знаменитый романист выстроил свою картину истории французского общества, отображенную настолько правдиво, что Энгельс, по его собственному замечанию, узнал из нее даже в смысле экономических деталей значительно больше, чем из книг всех специалистов – историков, экономистов, статистиков этого периода, вместе взятых[1488]. Бальзак скорбит о гибели аристократического общества, кажущегося ему образцовым; его «Человеческая комедия» – нескончаемая элегия по поводу этой гибели. Но жизнь, отображенная в ее действительных закономерностях, не оставляет места для иллюзий. Вот почему сатира великого писателя никогда не была более острой, а его ирония более горькой, чем тогда, когда он заставлял действовать тех, кому он больше всего симпатизировал, – дворян. И не случайно единственные люди, о которых он всегда говорит с нескрываемым восхищением, – это его самые ярые политические противники – демократы-республиканцы. В том, что, повинуясь объективной логике жизни, Бальзак непроизвольно шел против своих собственных идейно-политических пристрастий – показывал неизбежность падения дворянства, более того, – показывал, что оно не достойно лучшей участи, Энгельс видел одну из величайших побед реализма и одно из свидетельств величия самого Бальзака как писателя.

Таким образом, проблема реализма была сформулирована и разрешена Энгельсом, по сути, как проблема объективности художественного отражения. Между такой постановкой вопроса и эстетическими идеями, высказывавшимися им и Марксом в тот период, когда их понимание реализма находилось еще в стадии становления, существует несомненная преемственность, но есть и немаловажные отличия.

В 50-е годы Маркс и Энгельс говорили о реалистичности как об адекватном воспроизведении в образном строе того или иного художественного произведения закономерностей и тенденций развития изображаемых художником явлений окружающей жизни. Теперь же анализировалось и характеризовалось само отношение к действительности, которое порождает реалистическое искусство. И, следовательно, речь шла уже об особой эстетической и гносеологической позиции субъекта, об особенностях его взаимодействия с объективным миром. Реализм представал в связи с этим как определенный способ постижения действительности, параметры которого определяют и образную структуру, и поэтику, и эстетические нормы, и идеологические функции искусства (особый тип тенденциозности, присущий реализму). Понятие художественной правды, которое ранее фигурировало в произведениях основоположников марксизма как нечто внутренне нерасчлененное, здесь уже дифференцировалось: соответственно различным элементам художественной структуры выделялись различные формы адекватности искусства действительности. Реалистичность при этом оказывалась уже не просто синонимом правдивости искусства вообще, а выступала как единство и взаимосвязь всех форм художественной правды, порождаемая особым методом постижения объективного мира. На этой идее основано то классическое определение реализма, которое было дано Энгельсом в письме к М. Гаркнесс: «…реализм предполагает, помимо правдивости деталей, правдивое воспроизведение типичных характеров в типичных обстоятельствах»[1489].