История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

Характеризуя государство в Германии, Энгельс продолжает анализ прусской формы бонапартизма, начатый еще в статье «Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия». Он показывает, что классовую основу прусского государства наряду с крупнопоместным дворянством составляет и буржуазия. «Но, – заметил Энгельс, – как и в старой абсолютной монархии, в современной бонапартистской действительная правительственная власть находится в руках особой офицерской и чиновничьей касты, которая в Пруссии пополняется частью из собственной среды, частью из мелкого майоратного дворянства, реже – из высшего дворянства и в самой незначительной части – из буржуазии. Самостоятельность этой касты, которая кажется стоящей вне и, так сказать, над обществом, придает государству видимость самостоятельности по отношению к обществу»[155]. Процесс эволюции этого государства ведет, однако, к тому, что его «небуржуазные элементы» с каждым днем все более обуржуазиваются, и во всех экономических вопросах прусское государство реально все более подпадает под влияние буржуазии, которая из боязни перед пролетариатом готова мириться со всем средневековым хламом.

В произведении «К жилищному вопросу» и в «Добавлении к предисловию 1870 г. к „Крестьянской войне в Германии“» (1875) Энгельс продолжил анализ своеобразных черт прусско-бисмарковской разновидности бонапартизма. Вслед за Марксом он рассматривал бонапартизм как особую государственную форму, появляющуюся в определенных исторических условиях для охраны господства эксплуатататоров от натиска рабочего класса. Энгельс писал, что «с того момента, когда речь пошла уже не о защите дворянства от натиска буржуазии, а об охране всех имущих классов от натиска рабочего класса, старая абсолютная монархия должна была полностью превратиться в специально для этой цели выработанную государственную форму: в бонапартистскую монархию»[156]. Поэтому нет никаких оснований говорить о каком-то особом, надклассовом характере прусско-бисмарковского государственного строя. Характеризуя «германскую империю прусской нации», Энгельс подчеркивал, что она представляет «истинную представительницу милитаризма»[157]. Наличие особой, кажущейся самостоятельной чиновничьей касты, засилие военщины – таковы черты Германской империи.

С другой стороны, продолжая критику различных форм буржуазного государства, Маркс и Энгельс все больше внимания уделяют проблеме судеб государства и необходимости пролетарской государственности.

Распространенные в то время представления анархистов о том, что государство, как таковое, есть сила, стоящая над обществом, всегда враждебная ему, что государство – источник всех бед, и, следовательно, ликвидация государства есть альфа и омега полного социального переворота, требовали ответа, конкретизации теории. Маркс и Энгельс подчеркивают абстрактно-идеалистический характер анархистских построений, при котором действительное положение вещей фактически переворачивается с ног на голову. «…Бакунин утверждает, – пишет Энгельс, – что государство создало капитал, что капиталист обладает своим капиталом только по милости государства. Так как, следовательно, государство является главным злом, то необходимо прежде всего упразднить государство, и тогда капитал сам собой полетит к черту. Мы же говорим обратное: упраздните капитал – присвоение немногими всех средств производства, – и тогда государство падет само собой. Разница существенная: упразднение государства без осуществления прежде социального переворота – бессмыслица; упразднение же капитала – это и есть социальный переворот и заключает в себе преобразование всего способа производства»[158].

Идея социально-экономической обусловленности государства определила марксистское понимание его судеб. Маркс и Энгельс доказывали необходимость государства и после пролетарской революции. Однако, считали они, государство будет совсем иным, чем при капитализме.

Анализируя рассуждения Бакунина в книге «Государственность и анархия»[159] о том, что может означать положение о превращении пролетариата в господствующий класс («над кем он будет господствовать?»), Маркс пишет: «Это значит, покуда существуют другие классы, в особенности класс капиталистический, покуда пролетариат с ним борется (ибо с приходом пролетариата к власти еще не исчезают его враги, не исчезает старая организация общества), он должен применять меры насилия, стало быть, правительственные меры; если сам он еще остается классом и не исчезли еще экономические условия, на которых основывается классовая борьба и существование классов, они должны быть насильственно устранены или преобразованы, и процесс их преобразования должен быть насильственно ускорен»[160].