История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

В «Анти-Дюринге» проблема равенства впервые в истории марксизма подробно рассмотрена в соотнесении с представлениями о справедливости. Идея равенства, отмечал Энгельс, имела в истории большое революционизирующее значение, выступая как «выражение справедливости, принцип совершенного политического и социального строя»[478]. Экономическое основание присущих людям представлений о справедливости и равенстве он усматривал в равнозначности всех видов человеческого труда, раскрытой Марксом в «Капитале». Но в разные эпохи, в разных общественно-экономических условиях эти представления имели совершенно разное содержание. Проследив эволюцию идеи равенства от первобытной общины до современного ему капитализма, Энгельс показал, что идеи равенства, являясь продуктом исторического развития, видоизменяются в соответствии с породившими ее обстоятельствами.

В «Анти-Дюринге» Энгельс подметил важную закономерность в общественных движениях: массовые требования справедливости нарастают на переломных этапах истории, когда господствующий тип производственных отношений и соответствующая ему политическая надстройка начинают клониться к закату. «Лишь когда данный способ производства прошел уже немалую часть своей нисходящей линии, когда он наполовину изжил себя, когда условия его существования в значительной мере исчезли и его преемник уже стучится в дверь, – лишь тогда все более возрастающее неравенство распределения начинает представляться несправедливым, лишь тогда люди начинают апеллировать от изживших себя фактов к так называемой вечной справедливости»[479]. Деградирующий общественный строй теряет способность обеспечивать интересы граждан даже в присущих ему исторически ограниченных рамках. В нем накапливаются диспропорции, учащаются сбои, развиваются злоупотребления. Все это формирует в сознании людей ощущение несправедливости существующих порядков, обоснованное желание добиться их перемены.

На ранних этапах борьбы народных масс (Энгельс напоминает здесь о Крестьянской войне в Германии (1524 – 1526)) требование равенства возникало стихийно, как реакция против вопиющего контраста между положением угнетателей и угнетенных. Отсюда же, из революционного инстинкта масс, берет начало уравнительно-аскетическое представление о справедливости, отождествляющее ее с «равенством в бедности». Оно оказало заметное, сохранившееся до наших дней влияние на социалистическую мысль.

Анализируя ранее подобные взгляды, Маркс и Энгельс неоднократно отмечали, что они почти неизбежно возникают в народной среде как протест против вопиющей несправедливости антагонистических формаций, где вызывающее богатство правящих классов основано на крайней нищете трудящихся. На начальных этапах антиэксплуататорской борьбы трудящихся уравнительный аскетизм не только объясним, но и играет прогрессивную роль. Однако она исторически ограничена. По мере развития производительных сил, увеличивающих богатство общества, объемы потребления, с изменением условий жизни трудящихся надобность в таких представлениях отпадает; более того, они играют негативную роль, отпугивая часть потенциальных участников революционного движения. И, конечно, они оказываются ненужными и вредными за рамками антагонистического общества, после возникновения реальных социалистических отношений.

В процессе работы над «Анти-Дюрингом» Энгельс значительно продвинулся в раскрытии действительной природы справедливости. Он пришел к принципиальному выводу: эта категория (как и категория равенства), взятая отдельно, сама по себе вообще не имеет позитивного содержания: «Равенство существует лишь в рамках противоположности к неравенству, справедливость – лишь в рамках противоположности к несправедливости…»[480] С этой точки зрения справедливость и равенство есть такое состояние, когда нет несправедливости и неравенства, когда никто не ущемлен или, наоборот, не возвышен не по заслугам.

Отсюда вытекают два следствия. Во-первых, достижение подобного состояния возможно лишь через отрицание тех общественных отношений, которые с необходимостью порождают несправедливость и неравенство, – классовых антагонизмов, эксплуатации, всех форм дискриминации. Именно в этом марксизм видит подлинное содержание процесса утверждения социальной справедливости.

Во-вторых, вопреки разговорам об их «вечной» природе, равенство и справедливость перестают существовать с ликвидацией своих антиподов, поскольку являются только их противоположностями. В будущем бесклассовом обществе требования такого рода покажутся смешными: «…тому, кто будет настаивать, чтобы ему с педантической точностью была выдана причитающаяся ему равная и справедливая доля продуктов, – тому в насмешку выдадут двойную порцию»[481]. Таким образом, высшее торжество справедливости состоит в том, что вопрос о ней вообще снимается с повестки дня.