История моей жизни. Наследная принцесса Саксонии о скандале в королевской семье

Когда ничего не подозревающие родственники вернулись из театра, мы вместе пили чай. Глядя на свекра, я думала: знай он о моей эскападе, меня бы, несомненно, заточили в монастырь до конца моей земной жизни.

Опера у меня в голове всегда ассоциируется с происшествием, которое можно назвать «Аферой с колье». Как всем известно, изумруды короля Саксонии славятся во всем мире. Мне дали их на время, когда я выходила замуж. Гарнитур состоял из тиары, ожерелья и браслетов; помимо изумрудов, туда входили бриллианты. Я любовалась красивыми камнями, но мне не нравилась тяжелая старомодная оправа, поэтому я попросила разрешения – и получила его – уменьшить ожерелье.

Красота камней и мой художественный вкус вылились в то, что я заказала совершенно новое колье в чудесном стиле Ренессанса. Я решила надеть колье на гала-представление. Фоном для изумрудов должно было послужить красивое розовое шифоновое платье. Сидя в ложе Оперного театра напротив королевской, я по праву гордилась своим внешним видом.

Едва заметив меня, король с королевой принялись разглядывать в театральные бинокли. Их внимание привлекло колье. Они зашептались; вскоре меня вызвали в королевскую ложу. Король принял меня очень холодно и спросил, как я посмела изменить фамильную драгоценность.

– Да, – ответила я, нисколько не смутившись, – посмела, потому что оправа была ужасна! Изумруды дали мне для того, чтобы я их носила, но мне не хотелось носить их в оригинальной оправе, и я думаю, что сейчас они выглядят вдесятеро красивее.

Последовала безобразная сцена на повышенных тонах. Ссора привлекла большой интерес зрителей в партере; все навострили уши, слушая эту недостойную перебранку.

Мне кажется, что мы всегда из-за чего-то ссорились. Помню, как злился мой свекор из-за представления «Фауста» в Придворном театре. Следует заметить, что в одном месте в пьесе весьма неуважительно отзываются о ненасытной жадности католической церкви, и это так возмутило принца Георга, что он приказал актеру, произносившему реплику, «вырезать ее».

Когда «Фауста» давали в следующий раз, актер из чистой бравады не опустил строки. В результате мой свекор тут же покинул театр, и ему хватило злобы утверждать, что именно я подучила актера не повиноваться приказу!

Иностранные правители редко удостаивали Дрезден своим посещением. Как-то приезжал покойный король Сиама; в его честь устроили пышные празднества. Его сопровождал племянник, умный человек, и меня заинтересовало и позабавило его мнение о нашем дворе. Сам же король показался мне глупым. Всех новых знакомых он спрашивал: «Как прошло ваше путешествие?» Поскольку никто не знал, о каком путешествии идет речь, собеседники затруднялись с ответом. Чулалонгкорн посетил галереи, но ему понравились только этюды ню, а к другим шедеврам он остался совершенно равнодушен.

Приезжал в Дрезден и герцог Коннаутский, возможно, по пути в Японию. Он произвел на меня самое благоприятное впечатление. Он обладал достоинствами, благодаря которым мог расположить к себе всех. Кроме того, он показался мне человеком здравомыслящим и весьма сведущим в военных вопросах.

Глава 11

Почему и по какой причине. Объяснения. Смешанная кровь. История времен Великой французской революции. Велосипедное помешательство. Мне делают выговор. Мелкая тирания. Жемчужное ожерелье. Рецепт популярности для королевы Саксонии

Я приближаюсь к самой трудной части моего рассказа, то есть к попытке показать внешнему миру те условия и события, которые в конечном счете привели к моему отъезду из Дрездена. Оклеветанной женщине очень трудно восстановить свою очерненную репутацию. Не сомневаюсь, обществу трудно будет понять, как я страдала из-за дворцовых интриг.

Пытаясь разобраться в себе, я задаюсь вопросом, что я такого сделала и почему возбуждала в родственниках мужа черную ненависть, какую они неизменно мне выказывали. В Дрезден я приехала почти девочкой, но с вполне женским сознанием своей ответственности и своих обязанностей. Я искренне пыталась им угодить, и без ложной скромности скажу, что обычно мне удается располагать к себе людей. И лишь те, кто считали себя равными мне по положению, упорно относились ко мне холодно и недоверчиво.