История моей жизни. Наследная принцесса Саксонии о скандале в королевской семье

После кончины представителя Саксонского королевского дома тело вскрывают; сердце помещают в отдельный сосуд, который ставят на белую атласную подушку сбоку от гроба. С другой стороны ставят кувшин с внутренностями, накрытый белым атласом. Когда гроб наконец помещают в склеп, два сосуда ставят рядом с ним на маленькой этажерке. Это варварский обычай, который, впрочем, сводит к нулю риск преждевременных похорон. Правда, кто, интересно, добровольно вернется к жизни в том же качестве, однажды побывав королем или королевой?

Король Альберт любил кувшинки, холодные цветы, которые не распускаются днем, но предстают во всей своей красоте лишь при бледном лунном свете. Поэтому я заказала венок из кувшинок, который лежал на подушке из пальмовых ветвей. На белой муаровой ленте, отороченной золотой тесьмой, были золотыми буквами вышиты наши имена и уменьшительные имена его внучатых племянников и племянниц, наших детей – Юри (Георг), Тиа (Фридрих-Кристиан), Эрни (Эрнест-Генрих), Эте (Маргарет) и Риали (Мария-Алиса).

Вскоре после смерти короля я стала свидетельницей одного сверхъестественного события во дворцовой часовне на Цинцендорф-штрассе.

Однажды в приливе откровенности свекор поведал мне, что на алтаре той часовни несколько раз видели призрачного черного кота; согласно легенде, он предвещает катастрофу. Свекор не сомневался в том, что животное – сам дьявол или кто-то из его приближенных. Услышав легенду в первый раз, я только рассмеялась и посоветовала устроить сеанс изгнания духов при помощи колокола, книги и свечи. Тем не менее мне было суждено самой узреть таинственного кота.

В ноябре 1902 года я присутствовала на службе вместе со свекром, и вдруг мой взгляд приковал к себе огромный черный кот, который сидел между свечами на главном престоле. Мне стало любопытно, видит ли кота кто-то еще. Хватило одного взгляда на испуганные лица моих соседей; у меня не осталось и тени сомнения. Как только литургия закончилась, Матильда отправилась в ризницу и приказала служке выгнать черного кота из церкви, но это оказалось невозможно, так как кота нигде не удавалось найти. Все окна и двери были закрыты, и невозможно было понять, куда делось животное. Провели тщательный обыск, но безуспешно, и тайна осталась неразгаданной. Свекор на протяжении всего происшествия хранил мрачное молчание, а после запретил всем упоминать о случившемся за пределами дворца. Конечно, происшествие было странным, чтобы не сказать большего; не знаю, был ли таинственный гость настоящим котом или дьяволом, но я видела его собственными глазами и могу поручиться за истинность произошедшего.

В те первые дни моих мучительных страданий я поневоле стала суеверной. Я гадала, предвещает ли призрачный кот несчастья лично для меня, и часто вспоминала странное пророчество, сделанное сразу после моего рождения. Повитуха, помогавшая при родах, обладала репутацией ясновидящей. Взяв на руки, она, пытливо разглядывая меня, произнесла: «Этой девочке суждено носить корону, но в будущем ее ждут несчастья, и бесчисленные горести станут ее участью».

Глава 13

J’Accuse[42]

Я обвиняю барона Георга фон Мецша, ныне инспектора королевского двора, в том, что он активно плел интриги, в результате которых я покинула Дрезден и в конечном счете была изгнана из Саксонии.

Мой главный враг обладает интеллектуальными достоинствами, которыми я всегда восхищалась. Он красив и элегантен, у него безукоризненные манеры, железная воля и безжалостная целеустремленность, сметающая все на своем пути. Если задеты его личные интересы, он не ведает ни рыцарственности, ни благодарности. Он нанимает презренных созданий, которые ради него шпионят и лгут; как ни странно, змеи, исполняющие.

Я и сейчас невольно восхищаюсь качествами, способствовавшими возвышению этого бессовестного человека, хотя сомневаюсь, найдется ли у него хоть один враг, который ненавидит его больше меня. Из-за него меня очернили в глазах собственного мужа, моих родственников и подданных. И все же, несмотря на его стремление меня подавить, я, подобно фениксу, восстала из пепла несправедливости и оправдалась; и я считаю, что Георг фон Мецш теперь считает меня врагом, достойным своего клинка.

Когда я приехала в Саксонию, еще не отвыкнув от пира духа, каким наслаждалась в обществе отца, фон Мецш мне очень понравился. Он показался мне единственным остроумным и приятным человеком во всем придворном кружке. Вначале он как будто очень хотел заручиться моей дружбой. Помню, как он говорил:

– Ваше императорское высочество, нам с вами следует быть друзьями, тогда позже мы сможем действовать заодно.

Мы находились в замечательных отношениях до 1897 года, но потом наша дружба резко оборвалась.

Летом того года мы с мужем поехали на несколько недель в Нордернай. Там был и фон Мецш, и однажды вечером он пригласил нас поужинать; мы с радостью приняли его приглашение и встретились с ним в названном им второразрядном ресторане.