История одной дружбы

— Не волнуйтесь, скажешь тоже… какой человек приедет. Известный врач! Ай, Валерка, почему ты раньше мне не сказал? Иди, Валерка, иди, позови Макаровну. Надо в комнате прибрать. И рубашку мне новую подай. В шкафу, на нижней полке. Ай ты! Сам Круглов. Валер, — Иван Захарович прищурил глаза. — А ты меня не разыгрываешь?!

Станислав Евгеньевич приехал в деревню (пришлось немного поплутать) спустя два часа. Оранжево-жёлтая с красными полосами машина «скорой» помощи остановилась возле ворот, мотор заглох. Валера распахнул калитку.

— Здравствуй, Валерий, — Круглов протянул Валере руку. — Знакомься, это Татьяна. Татьяна Андреевна.

Женщина, сопровождавшая врача — на вид ей было лет тридцать — приветливо кивнула, начав с любопытством озираться по сторонам.

— Глуховато здесь, — сказала она.

— Зато соловьи поют, — улыбнулся Круглов, идя по участку. — Поют у вас соловьи, Валерий?

— Не знаю, не обращал внимания, — Валера был растерян и сконфужен.

Юлька на появление гостей отреагировала в свойственной ей манере: встала со стула, улыбнулась, потом закрыла лицо ладонями, наблюдая через пальцы за незнакомцами. Галина Макаровна попыталась выпроводить Юльку на улицу, но та умудрилась изловчиться и спрятаться под столом.

Иван Захарович с трепетом смотрел на Круглова. Не сон ли, размышлял старик. Неужели сам Круглов пожаловал? Ну Валерка… Как ему это удалось?

— Здравствуйте! — поздоровался Станислав Евгеньевич и присел на приготовленный Макаровной стул.

Завязался разговор, вначале непринуждённый, лёгкий; говорили на посторонние темы, смеялись, часто гости обращали внимания на крутившуюся рядом Юльку. Затем Станислав Евгеньевич заговорил о здоровье. Захарыч жаловался на сердце, рассказал о приступах, о страхах.

Прошёл час. Захарычу сделали электрокардиограмму, потом Татьяна Андреевна поставила старику две инъекции.

— Как настрой, Иван Захарович? — бойко спросил Круглов, но Валера уловил в его голосе тревогу.

— Боевой, — улыбнулся Захарыч.

— Это хорошо. В больницу бы вас дня на три надо. Анализы сделать.

— А по-другому никак нельзя выкрутиться?

— Никак, Иван Захарович. Надо, надо ехать. Волноваться не о чем, в наш центр поедем, будете под моим присмотром.

Иван Захарович заговорил о Юльке. Один он у неё, если уедет, с кем обезьяна останется? За десять лет ни на день не расставались. Нельзя. Затоскует. Уж лучше он дома останется. Куда ему на девятом десятке по больницам путешествовать. Нет, Юльку оставлять боязно.

— Ну! — не выдержала Макаровна. — Чего ты за неё держишься? Юлька да Юлька. О себе подумай. Раз доктор говорит, надо ехать — езжай.

— Конечно, Иван Захарович, — сказал Валера. — А о Юльке не думайте, я… я возьму её к себе на несколько дней.

— А родители?

— Отец разрешит.

Захарыч колебался. Переводил взгляд с Валеры на врача, с врача на Макаровну, затем на Юльку… и молчал.

— Подумайте, — сказал Станислав Евгеньевич, закрывая медицинский чемоданчик. — А мы пока с Валерием прогуляемся.

Валера сразу всё понял и метнулся к выходу. Из прихожей Круглов сделал знак Макаровне, чтобы она тоже вышла на крыльцо.

— Что я скажу, — начал врач, спустившись по ступеням. — Порадовать нечем. Кардиограмма плохая. Нужна срочная госпитализация.

— Батюшки! — всхлипнула Макаровна.

— Сделаем анализы, проведём исследование, будем готовить к операции.

— Ох! — выдохнула Макаровна. — Всё к тому шло.

— Соберите вещи, Татьяна Андреевна вам поможет, скажет, что взять. Документы не забудьте.

Когда Макаровна зашла в дом, Станислав Евгеньевич похлопал Валеру по плечу.

— Держи хвост пистолетом.

— Насколько это серьёзно?

— Серьёзно, — ответил Круглов.

Уезжал Иван Захарович с тяжёлым сердцем. Вздыхал, охал и всё на Юльку поглядывал.

— Валера, заботься о ней. Юлька… не скучай. Я скоро вернусь. Сколько в больнице-то пробуду… Дня три, вы сказали? — спросил он у Круглова. И не дожидаясь ответа врача, снова заговорил с Юлькой: — Ты Валеру слушайся во всём. Не шали. Обо мне не беспокойся, я теперь в надёжных руках. Сам Круглов меня лечить будет!

Иван Захарович засмеялся, но смех прервался сухим кашлем.

…«Скорая» сорвалась с места. Макаровна начала читать молитву, Валера пытался дозвониться до Майи, Юлька неотрывно смотрела вслед оранжево-жёлтой машине.

Глава четвёртая Неудача

Вечером, заверив Галину Макаровну, что всё сложится наилучшим образом, Валера поспешил домой. Позвонила Майя, сказала, что отец приехал с работы.

Предстоял важный разговор, но Валера решил начать его непринуждённо, как бы между прочим.

— Из Юльки могла бы получиться неплохая художница, — сказал он, когда все сели ужинать.

— Кто это — Юлька?

— Пап, ты забыл? Юлька — шимпанзе, она живёт у Захарыча.

— Да, ты рассказывал, — отец, как обычно был задумчив и мрачен.

— А разве обезьяны умеют рисовать? — оживилась Римма.

— Конечно. Май, ты взяла домой Юлькин рисунок?

— Он в комнате.

— Принеси.

Майя хотела встать, но отец поморщился.

— После ужина покажешь. Сиди, ешь.

Повисла пауза.

— Юльке трудно придётся, — начал Валера, искоса поглядывая на отца. — Захарыча в больницу забрали, одна она осталась.

— Как одна, совсем? — удивилась Римма.