История одной любви. Окончание

— Зависит от того, нужна ли помощь. Но если снова околоскромные вопросы…

В ожидании ответа над подушкой приподнялась ее голова. Я указал на обиженное невниманием средство связи, сердито попискивавшее переполненной памятью:

— Посмотри, пожалуйста, что там и от кого.

— Чужое читать нельзя.

— А если получатель сам прочитать не в состоянии? А если что-то срочное и важное?

С такими доводами не поспоришь, Хадя дотянулась до телефона, в темноте высветилось сосредоточенное личико.

— Заблокировано. Графический пароль.

— Буква эл как простой острый угол. Гора.

Пальчик скакнул по экрану, Хадя прокашлялась.

— Первое. От Насти. Текст: «Мне уже рассказали. Прости, я виновата. Не вмешивай полицию».

Не вмешал. Теперь понять бы, в чем она виновата.

— Дальше: «Ты где? Срочно нужно встретиться».

— Это от кого?

— Отправитель — Теплица, так у тебя обозначен контакт.

— Люська Теплицына, мы с Настей увезли ее в невменяемом состоянии с той вечеринки у вас.

— Помню. — Хадя снова прокашлялась и плотней натянула на себя одеяло. — Снова от нее: «Перезвони как только сможешь». Еще: «С тобой все нормально? Когда сможем поговорить?» Дальше: «Почему не отвечаешь? Тебя никто не может найти». Еще: «Позвони или напиши, это в общих интересах».

Пока ничего не понятно. Ясно одно: Настя и Люська связаны с моим избиением. Встретиться, видите ли, теперь нужно. А о том виде, в котором меня оставили, нападавшие им рассказали?

Хадя с удовольствием занималась моим телефоном, что-то листая и разглядывая. Ее серьезные глаза светились интересом и чем-то еще, что не поддавалось идентификации и классификации. Хорошо, что удалены снимки, которые с Люськиной квартиры, не стыдно застенчивой сиделке технику доверить, чтобы нравственность не пострадала. Хадя, конечно, понимала, что моя жизнь не столь проста и категорична, как ее, но сама она была другой, за это и нравилась. И это мягко сказано. С каждым днем хотелось сказать более твердо и решительно.

Теперь и мне своя жизнь казалась неправильной. Все познается в сравнении. Несмотря на кажущиеся неразрешимыми трудности, жизнь Хади сияла красотой и чистотой. Моя была иногда похотливо-приятна, но некрасива. Пример, как жить по-другому, сиял в ночи перед глазами, словно икона, около которой зажгли свечу. Ангельский лик как несущаяся в мировом пространстве галактика разгонял своей яркостью окружавшую черноту космоса, подсвеченная Хадя будто парила в полной тьме, а мне доводилась роль части этой тьмы, которую она собой освещала.

Я не боялся, что из сообщений Хадя узнает обо мне что-то плохое. Если кто-то выдаст секреты — пусть. Не хочу тайн. Хочу счастья, большого и светлого. Грязного счастья не бывает. У него другое название.

Чтение продолжалось. Очередное послание поведало, что Машенька хочет пообщаться и объясниться. Она спрашивала, приеду ли еще до конца лета, и добавляла, что мной по-прежнему (а после некоторых событий — еще больше) интересуется некая Даша. У меня выступил пот. Такой подлянки я не ждал.

— Даша — это та Машенькина подруга, к которой она…

— Перестань, это не важно.

— Важно, — настоял я.

— То, что старший брат нравится подружкам — нормально для девочек, — выговорила Хадя, словно учитель ученику. — Мне тоже нравились друзья Гаруна, и Мадине нравились, иногда мы перемывали им косточки. Кстати, следующее письмо пришло с неизвестного номера, а подписано как раз какой-то Дашей.

В голове било: «мне тоже нравились друзья Гаруна». Можно ли считать друзьями земляков? Если их убрать, останется единственный друг, другие едва тянули на приятелей. Тогда получается…

— «Повторяю как молитву и ношу в сердце твою волшебную речь, что днем дарит надежду, а ночью не дает спать: „Прощайте, мужские радости, буду скучать по вам и мечтать увидеть снова — в другое время и в другой компании, чтобы задать трепку, которой они заслуживают“, — зачитала Хадя, и ее голос на миг сломался. Ей неприятно?! Я горел от стыда и, одновременно, светился от счастья. — Пиши. Я ведь заслужила трепку? Скучать не надо, мечты должны осуществляться. Буду ждать. И не сердись на Машу, она хорошая». — Не поднимая глаз, Хадя перевела дух. — Дальше — вновь целый роман, теперь от Насти. «Тот снимок не был стерт, прости. Теперь стерт. Под горячую руку я сунула Теплице, когда поссорились. Хотела показать, какая она бывает и что с ней поэтому бывает, о чем она ни сном, ни духом. Я не могла представить, к чему это приведет, а когда узнала, пыталась предупредить. Теплице я все объяснила, она извиняется за чрезмерность, предлагает уладить миром. Ты же не против?»

Не дававшие покоя глупые версии о том, кто и за что меня бил, нашли простое объяснение. Девушки выясняли отношения, и я, казавшийся козырем, быстро стал битым.

Итак, Настя обманула со снимком. А я минуту назад радовался, что стер свою часть компромата.

Хадя продолжила: