История одной любви. Окончание

Устроенная из остатков новая подстилка включала в себя куртки из прихожей и всю запасную одежду, я даже надел на голову вязанную шапочку — в проходе между дверью в комнату и кроватью сквозило, а переселяться на кухню не хотелось. Хадя, когда мне было совсем плохо, оставалась в пределах досягаемости, она не ушла от лежачего больного за закрытую дверь.

Я долго ворочался, пока, наконец, не устроился в приемлемом положении тела. Некоторое время ничего не нарушало тишины, кроме периодического кашля Хади. Затем, как я ни сдерживался, к нему присоединился мой. Просто в горле запершило. Однако, рядом проснулся вулкан, из разворошенных одеял высунулась голова, меня нашел серьезный взгляд:

— Помнишь ночь в машине? Ты сказал: «Это неправильно, но единственный выход — согреть друг друга, иначе завтра обоим прямой путь в больницу». История повторяется.

Край одеяла откинулся.

— «Как в детстве»? — вспомнилось мне ее тогдашнее замечание.

— Да, но с учетом, что мы уже большие и все понимаем.

Глава 3

С момента, как у меня официально прорезались глазки, дверь в ванную стала закрываться. Хадя периодически вставала, хотя я запрещал, но против природы не попрешь. Поводы казались непробиваемыми, попробуй, запрети. Оставалось следить, чтобы она попутно не помогала мне вести хозяйство, а она бралась каждый раз. Полностью одетая и поверх всего замотанная в одеяло Хадя шествовала по неотложным делам, например, в ванную, где бралась стираться, а на кухне старалась готовить или мыть посуду. Я со скандалом гнал ее обратно в постель.

— Не могу столько лежать! — молила она.

— А придется.

Я любил Хадю, нет сомнений. Как никого и никогда. Как же заставить понять, что я достоин ее любви?

Ответ лежал на поверхности, как ни старался я его отогнать. Нужно отомстить за Гаруна. Именно так поступил бы настоящий мужчина с Кавказа, а других мужчин для Хади не существовало.

Настоящему мужчине, каким она его видит, это пришло бы в голову сразу, без привязки к отношениям с женщиной, а у меня был корыстный мотив. Но я готов рискнуть всем. Если любовь дороже жизни — это истинная любовь. Надеюсь, Хадя это поймет.

Естественно, ей ничего говорить нельзя, наводящие вопросы могут вызвать подозрения, и план рухнет. Если Хадя захочет, отговорит от чего угодно.

Построенный план состоял из трех главных пунктов. Первое. Найти Гасана. Второе. Отомстить за Гаруна, Мадину и за исковерканную жизнь Хади. Третье. Оно же — первое с половиной, поскольку должно идти перед вторым: придумать, как сделать это без катастрофических последствий для себя и человека, ради кого все замышлялось и который стал главным в моей жизни.

Хадя что-то поняла. Или почувствовала. Возможно, на нужную мысль ее навело, что замешанный в семейные дела парень, знающий горские обычаи, вдруг перестал бриться. Мое разбитое лицо заживало, а бритва оставалась на месте. Я все чаще перехватывал задумчивые взгляды, постепенно превращавшиеся в беспокойные, но Хадя молчала. Умничка, мужские дела — это мужские дела, и пусть в ста процентах случаев причиной являются женщины, их вмешательство до добра не доводит.

Наконец, состоялся мой первый выход из дома. Рожа была еще страшной, но окружающим все равно, их волновали личные проблемы. Я отправился за машиной, брошенной у подъезда шестикроватной «общаги». Пыльная железка понуро стояла в том же прибордюрном стойле, ничего не случилось, кроме многодневной птичьей бомбардировки. Унылый взор фар сообщил мне все, что он думает о хозяине, оставившем резвую кобылку на произвол судьбы, вместо того, чтобы гнать бензин по венам и рвать душу львиным рыком выхлопа.

Вместо рыка вырвался клекот. Со второго раза он сменился дребезгом. После долгого уговаривания двигатель смилостивился над нерадивым владельцем, голос мотора из задумчивого стал уверенным, и мы с машиной за несколько минут переместились ближе к речке, чтобы помыться — на мойку денег не было. И не стал бы я тратиться на то, что могу сделать сам. Цивилизация в лице запрета на мытье до наших мест не добралась. В теории штрафы за самовольную мойку существовали, но обширность территории не позволяла контролировать каждого, и многие продолжали мыть стальных коней в окрестностях города.

Чистым и красивым я выехал на заработки. Заработать бы на бензин раньше, чем он кончится.

Мне повезло. Телефон выдал адрес, где ждут клиенты, через пару минут нужная многоэтажка летела на меня серым фасадом с забитыми барахлом балконами. Дверь подъезда распахнулась, передо мной выросли два столба с глазами. Я обратился в такой же, только сидящий.

— Кваздапил?! Вот так встреча. — Тимоха и Снежка переглянулись.

— Что с лицом? — вырвалось у Снежки женское любопытство.

— Об дверь стукнулся. Садитесь.

Снежка замешкалась, Тимоха заставил ее бухнуться с собой на задний диван.

— Это ведь та машина, о которой мы говорили в прошлый раз? — не удержалась она, а тычок в ребра ответил на старания приятеля вернуть внимание к собственной персоне.

— Да.

— Говорил, что она разбита. Починил, что ли?

— Да.

— А деньги где взял?

— Нашел.

Тимохины патлы качнулись с ехидством: