История одной любви. Окончание

Овощи, фрукты и зелень вместе с молочкой отправились в холодильник, а мясом милая хозяюшка сначала полюбовалась, как картиной эпохи Возрождения. Так мужчины смотрят на шкворчащий на шампурах и затем тающий в зубах готовый кусок шашлыка.

Хлеб мы не покупали. Хадя ежедневно делала пышные лепешки, выпекала в духовке. Что только она там не выпекала. И не только там. Имея в качестве инструмента лишь сковороду, она заваливала меня грудами такой выпечки, о которой даже слышать не приходилось. Что скажет обывателю из глубинки слово чуду (ударение на последнее «у»)? Мне оно говорило многое, и даже повторяемое, оно не надоедало — с учетом разной начинки, то мясной, то шпинатной, то творожной, то тыквенной, то крапивной… и это всего лишь начало списка, бесконечного, как познание. С виду чуду похоже на чебурек, но чебуреками меня тоже кормили, как на убой. Еще были кюрзе, чем-то напоминавшие вареники, про хинкал я уже говорил… В общем, на голодный желудок лучше не вспоминать.

— Сделаешь хинкал? — попросил я.

— Конечно.

И вечером я был счастлив.

Время — деньги, это стало моим принципом на ближайшие несколько суток. Я менял время, имевшееся в избытке, на деньги, которых очень не хватало. Увы, без особого успеха. Только дети и им подобные думают, что езда на машине — удовольствие, а выручка — это и есть доход. Ну-ну. Работа изматывает, деньги съедаются непредвиденными расходами на автомобиль и на самого себя, где вышедшее из строя (фильтры, тормозные колодки, шаровые опоры, кроссовки, носки и т. д) периодически нужно менять. Еще требовалось на прокормку машины и себя, на минимум одежды, на оплату жилья, связи и коммуналки. Сумма набегала немалая, а ведь надо откладывать на возможный большой ремонт. Рано или поздно, но его время придет.

Мастерство управления росло, рыхло-рваная недотепистость из движений исчезла, гордая посадка головы вместе с уверенным взглядом не давали клиентам сомневаться, что их возит профессионал. Левая нога породнилась со сцеплением, глаза — с зеркалами заднего вида. Жизнь налаживалась.

За эти дни я перестал выглядеть пародией на человека. Ушибы зажили. Отеки рассосались. Синева на лице либо исчезла, либо перешла в устрашающую желтизну, и при выходе к людям пришлось пользоваться солнечными очками.

Хадя тоже резко шла на поправку. На четвертый день без звонка явился Филькин брат. Полагающимся случаю осмотром молодой врач опять вогнал больную в краску, зато результат вызвал подзабытую за эти дни искреннюю улыбку. Я расплатился, все остались довольны.

При Хаде я обдумывал план, а на улице действовал. Пункт первый. Настя и Люська поддерживали отношения с Гаруном и его земляками, обе искали и, возможно, нашли кого-то. Или хотя бы какую-то информацию о ком-то нужном. Через них можно выйти на тех, кто в курсе происходящего. Хорошо бы прямо на Гасана, но меня устроят и посредники.

После некоторого колебания я набрал виновницу последних событий.

— Настя, это Кваздапил. — Машина подрулила к тротуару перед знакомым домом, взгляд прыгнул вверх: нужное окно зашторено, форточка приоткрыта. — Ты дома? Нужно поговорить.

— Я… Я собираюсь. Мне скоро выходить, поэтому…

— Открой, я уже внизу.

Пару секунд собеседница раздумывала, но домофон щелкнул замком, и тьма подъезда поглотила меня вместе со всеми мыслями.

Настя выглядела не как обычно. Даже не узнать с первого взгляда, хотя что-то знакомое, однажды виденное, проклевывалось. Она без косметики! Волосы всклокочены, на плечах висит оранжевая футболка, надетая без лифчика, о последнем факте говорили обширные выпуклости, глядевшие на меня отцентрованными коронами. Бедра обтянуты коротким трико, а босые ноги вдеты в меховые тапочки. Настя была словно только что из кровати. Спортивный вид — это, как говорится, для близиру; надето было то, что попалось под руку — поскольку глаза сонно щурились, а тело потягивалось в ожидании момента, когда разрешат вернуться обратно.

Меня впустили в квартиру. Никогда еще я не был внутри, хотя столько раз мечтал. Теперь те мечты в прошлом. Теперь они у меня другие.

— Привет, заходи. Ничего, что я так, по-домашнему? — Ее ладони выгодно обрисовали фигуру в футболке, причем подчеркнуто было все, что имелось, ничего не забылось. Кокетство у женщин в крови, даже когда оно не нужно. Видимо, для тренировки, чтобы форму не терять. — После похода в «Мурадости» ты, наверное, на такое даже внимания не обращаешь. У меня было что-то похожее: однажды шоколада переела, потом год смотреть на него не могла. Плохой шоколад не ем до сих пор, даже от запаха воротит. — Настя развернулась и утопала в гостиную, где с удовольствием плюхнулась в кресло, промявшееся под ней со скрипучим хрюком. — Прости, что так вышло с Теплицей. Я хотела предупредить, но не успела совсем чуть-чуть. Ты как?

Взгляд и голос были виноватыми, Настя действительно извинялась.

Пришлось разуться и войти.

— Жив, и ладно. Дело прошлое. — Я перешел к делу. — Ты искала Гаруна. Нашла что-нибудь, хоть какие-то зацепки?

— Никто ничего не знает, а кто знает — молчит.