История одной семьи

Однажды поздно вечером, возвращаясь после кинопросмотра из какого-то клуба по ту сторону Варшавского шоссе, мы с Лёвой вдруг увидели в нашей комнате свет. Для мамы, у которой, конечно же, были ключи от нашей квартиры, было поздно. А надо сказать, у нас в ящике кухонного стола лежал ключ от комнаты для внезапно пришедших друзей, на всякий случай. Придя домой, мы застали там Валентина Крапошина с какой-то незнакомой, не очень трезвой девушкой. Бутылка коньяка, которую они принесли с собой, была почти пуста. Это и была Лена Лапина. «Профессорская дочка», – отрекомендовал нам её Валентин (видимо, для него это было важно).

Несколько дней спустя к нам пришёл Володя Муравьёв с Галей Людмирской, а потом пожаловали Валентин Крапошин и Лёдик, которые привели к нам и официально представили как своих будущих жён Лену и Наталью. Мы с Галей чувствовали себя этакими матронами, и девушки нам поначалу не понравились: во-первых, они пришли нетрезвыми, а во-вторых, весь вечер лихо выпивали вместе с нашими мужчинами. Наталья позже говорила мне, что я тоже ей в тот вечер не понравилась: она даже приняла меня за сердитую соседку, а не за хозяйку дома. Первое впечатление, однако, не помешало нам вскоре сблизиться и подружиться буквально на всю жизнь.

* * *

Лето 1964 г. выдалось очень жаркое. Мы с Лёвой, а иногда и с Володей Муравьёвым часто ходили в Коломенское, оно было недалеко от нас в нескольких трамвайных остановках. Мы же ходили пешком, срезая углы, через ещё уцелевшие тогда деревушки, которых сейчас нет и в помине. Ходили мы купаться на Москву-реку. Она была в том месте очень грязная, вся в нефтяных или керосиново-бензиновых разводах. Но ребята купались с удовольствием. Я в моём положении купаться не решалась и просто сидела у воды, наслаждаясь свежестью, всё равно исходившей от неё. Иногда я ходила туда с мамой, которая очень любила поплавать. Бывало, усадит меня где-нибудь в тенёчке, положит на плечи влажное полотенце, сунет в руки кулёчек с купленными по дороге ягодами, чаще всего с крыжовником, а сама плещется, плещется в речке – не вытащить!

Когда мы ходили на речку с Лёвой и Володей, на обратном пути Лёва обязательно застревал в каком-нибудь заброшенном саду (например, в вишнёвом) и вылезал оттуда, только набрав полную торбочку, сделанную из снятой майки, крупной спелой вишни. Мы шли к нам домой, дружно принимали душ, ребята – чтоб смыть москворечную грязь, я же – опять для освежения, а потом пили чай со свежей вишней. Славное, счастливое было время!

* * *

Люба, жена моего младшего брата Вовки, проживала вместе со своей дочкой, маминой внучкой и моей племянницей Наташей, вместе с мамой. Вовка был в армии. Люба работала, а вечерами училась на курсах кройки и шитья, надо сказать, очень успешно. Для модели, на которую надо шить, она выбрала меня. Я была маленькой и худенькой. Для меня не надо было много материала: 3 метра – и любой фасон! Надо ли говорить, что материал, конечно же, покупала моя мама. Люба шила мне модные платьица, костюмчики, юбочки – словом, одевала меня по последней моде. На конец лета 1964 г. она сшила мне ситцевое платьице на кокетке и вперёд, присборив, пустила аж три полотнища. Получилось очень симпатичное платьице, полностью скрывавшее мой всё растущий животик. Мои подружки говорили мне, что я похожа на маленькую девочку, забравшуюся во взрослую одежду. В этом платье я и пошла в сентябре 1964 г. на 4-й курс института. На более холодное время Люба сшила мне платьице почти по той же схеме, но из фланельки и с длинными рукавами. В начале осени я должна была родить. Мама умоляла меня не брать академического отпуска: она-де всё сделает, всё организует, и ребёночка я буду кормить в перерывах между лекциями – она это устроит.

У моего брата Женьки к тому времени уже появились наследники – в конце мая (25 числа) родились близнецы Вадим и Алексей. Они появились на свет очень слабенькими, недоношенными, и их положили на целый месяц в специальный институт, на «дозревание» – без матери, т. е. без Лены. Она в этот институт, бедняжка, моталась каждый день со сцеженным молоком. А молоко у неё было!

Выписали их через месяц в жутком состоянии: от опрелостей у них практически не осталось живой, здоровой кожи, к тому же близнята в этом «дозревательном» институте наорали себе огромные пупочные синие грыжи. На них страшно было смотреть, не то что взять на руки. Конечно, их привезли к маме.

Мама, чтобы обмыть или подмыть их, хватала младенчиков за ручонки и ножонки наискосок и так волокла в ванную или ванночку. Орали они круглосуточно. Женька тогда говорил (конечно же, они с Леной тоже поселились у мамы), что, если ночью ему удавалось проспать без перерыва целый час, он чувствовал себя счастливым и отдохнувшим. А он тогда учился в аспирантуре. Лена тоже числилась в аспирантуре, но ей пришлось взять академический отпуск.