История одной семьи

Однажды выхожу из своего «кабинета», смотрю – нет моего ребёнка. Калитка закрыта, а двор пуст. Митя с Петей играют в песочнице, им дела нет до моей малявки. Вдруг я обратила внимание на хозяйскую собаку, которая всё время сидела на привязи около своей будки. Хозяин раза три в день выпускал её за калитку «погулять». Во дворе она не гадила никогда. Вот смотрю – сидит собака и чувствует себя как бы обиженной, обделённой, а у неё в будке что-то белеется. Заглянула – а там мой маленький сыночек, заполз в будку, пригрелся на соломке и уснул. В другой раз хозяйка забыла прикрыть калитку в огород. Гришенька заполз туда и «помог» нашей хозяйке «прополоть» морковку. Но, повторяю, хозяева были очень милыми людьми, и никаких «разборок» у нас за всё лето ни разу не случилось.

Лето 1968 г., когда Митьке не было ещё 4-х, Пете – трёх, а Гришеньке – года, выдалось холодным и дождливым. Лена моталась через день в Москву – то в университет, то к маме в больницу, а то с Петей на всяческие анализы: его надо было оформлять в садик с осени. И всё-таки это было замечательное лето!

* * *

Конечно, не всё у нас пошло гладко с самого начала: мы только-только начали «притираться» друг к другу. Дачу мы сняли пополам, вскладчину, а когда Лена спросила меня, по сколько мы будем скидываться на общий бюджет, я ответила ей, что больше того, что мы имеем (90 рублей Лёвиных и 70 моих), мы вложить, увы, никак не можем. Объяснила, что все зарабатываемые деньги мы тратим в основном на питание, а если нужно купить что-нибудь помимо, затягиваем потуже пояски: главное, чтобы дети всегда были сыты. У них положение было благоприятнее: по-моему, и Крапошин получал уже больше Лёвы, и Ленины родители очень активно помогали. Нам помочь было некому. Лена поначалу однажды пыталась мне высказать мысль, что они тратят на стол больше нашего. «Хорошо, – сказала я, – давайте питаться отдельно. У нас ребята не голодают. Мы иногда недоедаем, но это нормально, даже не то чтобы недоедаем, а скажем так, переходим на более дешёвую пищу: меньше едим мяса, больше картошки и макарон. Но для детей у нас всегда есть всё, им необходимое – и мясо, и фрукты и прочее. Я предложила раздельное питание: Крапошины – своё, мы – своё. Лена отмела это предложение как неприемлемое, и больше мы к этому вопросу ни разу не возвращались. Когда нас навещал Ленин папа Борис Аркадьевич Лапин, он никогда не приезжал с пустыми руками, а уезжая, клал на стол деньги и говорил: «Девочки, это вам на расходы».

А вообще наша «притирка» друг к другу прошла очень быстро и успешно, и мы очень хорошо зажили на этой даче в «холодное лето» 1968-го. В одну из майских ночей мы с Леной напечатали её диплом – большущий, страниц около 70. Вскоре она его успешно защитила. «Обмывать» это событие приехали наши друзья Муравьёвы, старшие и младшие. К сожалению, Володя к этому времени уже расстался с Галей Людмирской и стал привозить к нам в гости свою будущую вторую жену Таню. Мы с Леной и Натальей очень любили Галю, поэтому Таню поначалу встретили в штыки, да, и по правде сказать, так и не стали с нею подружками. После Володиной кончины мы с Лёвой было попытались наладить с ней и его детьми близкие отношения, но у нас ничего не вышло.

Ленин диплом мы «обмывали» в лесу. Из Москвы Крапошины привезли большущий кус не то медвежатины, не то кабанятины – сейчас я уже и не помню, и Лёдик Муравьёв на каких-то плоских камнях так здорово зажарил это мясо, что не только мы, но и наши дети Митька и Петя лопали его с большим удовольствием.

По-моему, Лена не сразу после диплома стала работать, а только осенью. Хлопот ей хватало и без работы: мама в больнице, Петя – никакой. Она натаскивала его, как собачку, вытаскивала из аутизма.

«Хочешь сливу? – спрашивал Петя. – Ну, на, возьми» – и очень расстраивался, когда её ему не давали. Лена терпеливо объясняла ему, что надо попросить: «Дай мне, пожалуйста, сливу», Петя не понимал, расстраивался, бил себя, ругался на себя, а Лена настойчиво, терпеливо учила его: «Скажи: дайте мне сливу». Так же она учила его одеваться, проситься на горшок и вообще жить.

Ленина мама очень любила Петю и, когда увидела, что он не такой, как другие дети, оградила его от всех и всего. Когда Лена начинала свои занятия с сыном, я не выдерживала, брала своих детей и уходила куда-нибудь подальше. Но у Лены хватило терпения, ума и любви к своему сыночку, и к осени она всё-таки мало-мальски адаптировала его так, что он пошёл в обычный детский сад. Конечно, проблемы остались – у Лены было много конфликтов и с детским садом, и позже со школой, – но, пока Лена была жива, она сумела его как-то ввести в нормальную жизнь. Он окончил среднюю школу, техникум и даже институт. Успел даже жениться ещё при жизни Лены. Единственно, против чего Лена категорически возражала, – против его детей. Она объясняла Петиной первой жене Жене, что, если та захочет ребёнка, они совместно эту проблему решат, и ребёночек родится здоровеньким, но не Петиным, а Петя об этом и не узнает.