История панамской "революции"

В послании вновь приводятся все те доводы, которыми в свое время профессор Мур оправдывал захват Панамы. Так, президент утверждает, что договор с Колумбией от 1846 года предоставил США права суверенитета и собственности над Панамой, которые до этого принадлежали Новой Гранаде. На самом же деле это утверждение Рузвельта в корне противоречит историческим фактам и политическому и юридическому смыслу договора 1846 года. Как известно, в договоре было четко указано, что США «гарантируют эффективным образом права суверенитета и собственности, которыми Новая Гранада располагает над указанной территорией».

Перейдя затем к договору Хэя — Эррана, Рузвельт заявляет, что «этот договор был заключен по настойчивой просьбе колумбийского народа».

Факты, однако, свидетельствуют о том, что этот договор был заключен именно вопреки воле колумбийского народа.

И далее:

«…В этом договоре народу и правительству Колумбии были сделаны все возможные уступки: в этих переговорах мы были более чем справедливы. Наше великодушие зашло крайне далеко, так что даже был поднят вопрос о том, что мы выдвигаем на первый план их интересы в ущерб своим. Правительство Колумбии нетолько отвергло договор, но сделало это так, что ко дню окончания сессии колумбийского конгресса не оставалось уже никакой надежды когда-либо добиться от него утверждения какого-либо договора»¹.

Договор, по которому зона Панамского канала, то есть территория Колумбии, становилась территорией США, являлся, по мнению Рузвельта, самым справедливым.

Справедливость эта состояла в том, что США не просто захватывали чужую территорию, но и предлагали суверену этой территории денежную компенсацию. Рузвельт стремится оправдать поведение правительства тем, что этого требовали национальные интересы и безопасность США.

Это заявление является характерным для американского империализма, который, исходя из собственных корыстных интересов, нарушая международное право, подчиняет себе все новые и новые районы.

Рузвельт пытался доказать недоказуемое: убедить американский народ и мировое общественное мнение в своей непричастности к «революции» в Панаме. Однако позднее, выступая перед студентами Калифорнийского университета в Берклее, он откровенно заявил: «Я был заинтересован в Панамском канале потому, что я начал его постройку. Если бы я следовал традиционным консервативным методам и предложил бы конгрессу внушительного вида документ, страниц в двести, то прения по нему длились бы и по сию пору. Но я взял зону канала, потом дал конгрессу возможность обсуждать (курсив мой. — С. Г.), и пока идет это обсуждение, прорытие канала тоже идет своим чередом»¹.

Так Рузвельт откровенно признавался в захвате зоны Панамского канала и даже бравировал этим.

В письме от 2 июля 1915 г. к Тейеру президент США Теодор Рузвельт пренебрежительно писал: «Было бы совершенным абсурдом говорить о Колумбии, как об ответственном государстве, с которым можно иметь дело, как мы имели дело с Голландией, Бельгией, Швейцарией или Данией. С колумбийскими правителями трудно достигнуть соглашения… Я решил, что должен был сделать, не принимая их во внимание. Население Панамы хотело канал и хотело независимости от Колумбии. Если бы оно не восстало, я рекомендовал бы конгрессу захватить перешеек вооруженной силой (курсив мой. — С. Г.). Когда произошло восстание, я немедленно использовал флот, чтобы помешать бандитам, пытавшимся задержать нас, тратить целые месяцы в бесполезном кровопролитии для захвата или попыток захвата перешейка во вред перешейку, нам и всему миру. Я не консультировался по поводу сделанного мною ни с Хэем, ни с Рутом, ни с кем вообще, так как я хотел сделать дело один раз и навсегда» [211].

В этом «частном» письме перед нами отчетливо выступает его роль в панамской «революции».

Дебаты в конгрессе США по поводу договора Хэя— Бюно-Варильи длились с 7 декабря 1903 г. по 23 февраля 1904 г. и закончились ратификацией договора подавляющим большинством (66 голосов — «за» и 14—«против»).

Во время дебатов обсуждался не только договор, но и политика США по вопросу о Панаме в целом. Сторонники рузвельтовской политики (а их в конгрессе было большинство) оправдывали курс правительства. Представляют интерес выступления представителей «оппозиционной» демократической партии. Эти «оппозиционеры» выступали против панамской политики Рузвельта не по существу, а из чисто демагогических соображений.

Член палаты представителей Джибсон имел все основания заявить: «Если бы президентское кресло занимал демократ, он делал бы то же самое»¹.

Приближались президентские выборы, и демократы старались нажить капитал на критике политики, проводившейся республиканцами. Конгрессмен-демократ Гулден прямо говорил: «Вопрос о панамском канале… будет одним из основных пунктов предвыборных платформ больших политических партий на предстоящих национальных конвентах»[212].

Основным оратором демократов в сенате был Морган, критиковавший Рузвельта и политику США.