История педагогической мысли в Китае в Новое и Новейшее время

Сколько индивидуальности должно быть присуще «новому человеку»? Лу Синь считает, что в первую очередь детям необходимы здоровое телосложение и способность «развивать свою физическую силу для работы», чтобы заложить прочную материальную основу для формирования личности. Он подчеркивает, что слабые телом и духом дети никак не смогут быть «“ростками” будущих людей». Во-вторых, необходим живой интеллект, без следа унылости, малодушия и бездумной исполнительности. По мнению Лу Синя, те «благовоспитанные, несмешливые, чинные и малоподвижные дети – это дети с нераскрывшейся [болезненной] индивидуальностью. В-третьих, необходимы стойкость и упорство [характера]». В статье «Говоря о детских фотографиях» Лу Синь замечает, что система ценностей китайского человека стремится к достижению «покоя», лишь покорные и кроткие дети могут считаться «хорошими», а «бойкие, крепкие, настойчивые, уверенные в себе и гордые “моторчики” неизбежно вызывают порицание»[115].

Итак, «новый человек» Лу Синя – тот, кто «трудолюбив, физически чист, нравственен и способен создавать новые тенденции». Эта личность полностью освобождена и имеет «способность не уставая плавать в бурном море современной жизни»[116].

Как воспитать полноценного человека, как дать детям свободу и развивать их личность? Лу Синь предложил три принципа: понимание, руководство и освобождение. Первое – «понимание». Он считал, что воспитание детей должно начинаться с понимания и воспитывать их необходимо в соответствии с особенностями физического и умственного развития[117]. Второй принцип – «руководство». Лу Синь сказал, что старшие, воспитывающие детей, должны быть либо «инструкторами», либо «партнерами», но не «командирами». Мы должны воспитывать детей, учитывая их огромную восприимчивость. Дети должны иметь право слова, чтобы сказать взрослым, что не следует позволять себе «просто смеяться или просто что-либо запрещать»[118]. Подход к воспитанию детей меняется с учетом конкретных времени и человека. «Одну и ту же модель нельзя использовать для всех и каждого».

Наконец, третий принцип – «освобождение». Лу Синь считал, что в отношении родителей дети одновременно «и их, и не их». Если они уже отделились, то становятся частью общества, независимыми людьми. «Поскольку дети их, следует всеми силами выполнять свои обязанности по обучению и просвещению; поскольку дети не их, одновременно следует их отпустить, позволив им стать полноценными независимыми личностями»[119].

Ради воспитания «полноценного человека» Лу Синь не просто ратует за исследования и реформы в сфере воспитания детей, но уделяет большое внимание обобщению исторического опыта. Он говорит: «Если уж люди создали историю, стоит сделать четкие записи в книгах о способе обучения детей в китайской истории, чтобы дать представление о том, как воспитывались древние люди, а также мы сами, и о том, что заслуги принадлежат вовсе не Юю[120] (который, вероятно, простой смертный)»[121]. То есть для воспитания «полноценного человека» или же подготовки «новых людей» необходимо извлечь опыт и уроки из истории, ведь само по себе развитие личности также является одним из исторических процессов.

Кроме того, обращая внимание на подведение итогов исторического опыта в обучении, Лу Синь говорит: «Так называемое образование в настоящее время, независимо от страны, на самом деле является всего лишь средством для создания многих машин, адаптированных к окружающей среде. По-хорошему, нужно развивать индивидуальность каждого, но такое время еще не пришло, и неясно, когда же оно в конце концов настанет»[122]. Несмотря на определенные сомнения в отношении образования будущего, он трезво принимал тот важный факт, что индивидуальное развитие неотделимо от социальных условий и изменений в обществе. Таким образом, Лу Синь поднял на рассмотрение вопрос о формировании личности, реформе образования и социальной трансформации в целом и пришел к революционному выводу о необходимости социальной реформы.

Молодой Мао Цзэдун о воспитании личности

Мао Цзэдун придавал огромное значение образованию. В июне 1912 года 19-летний Мао Цзэдун продолжал учиться в средней школе в Чанша. В то время он написал небольшое эссе «Комментарии к законам Шан Яна[123]»: «В Китае не было таких же хороших законов, как законы Шан Яна. Почему же народ настолько боится и не доверяет ему?! Вплоть до того, что пришлось уговаривать народ золотом и шестом, чтобы завоевать его доверие![124] Правители [прошлого] потратили столько сил впустую, в то время как народ прозябал во мраке невежества, а страна стояла на краю гибели». Он полагал, что беды китайской нации коренятся в невежественности народа, поэтому, чтобы реформировать общество и спасти многие жизни, необходимо обратить внимание на образование и совершить переворот в сердцах и умах людей.