Читаем История письменности. От рисуночного письма к полноценному алфавиту полностью

Все четыре восточные системы похожи в том, что на протяжении своей долгой истории сохранили смешанное словесное и слоговое написание. Однако они отличаются друг от друга по некоторым специфическим характеристикам, которые мы сейчас и рассмотрим.

Обычное шумерское письмо состоит из словесных и слоговых знаков, но первые используются главным образом для выражения существительных и глаголов, а вторые чаще встречаются в написании имен собственных, местоимений и грамматических формативов. Такое употребление, однако, ни в коей мере нельзя назвать обязательным. «Жаргонный» диалект шумерского эме-саль пишется почти исключительно слоговыми знаками. Преобладание слоговых знаков также часто встречается и в некоторых клинописях, которые произошли из шумерской, как, например, староаккадская и староассирийская системы.

Египетское письмо тоже до самого конца сохранило свой словесно-слоговый характер. Как и в клинописи, их употребление менялось в разные периоды. Например, в раннеегипетских текстах из пирамид мы видим преобладание слогового написания по сравнению с большинством более поздних египетских текстов. Кроме того, мы располагаем целым рядом текстов саисского периода середины первого тысячелетия до н. э., которые из-за почти полного отсутствия словесных знаков и многосогласных слоговых знаков производят впечатление односогласной слоговой письменности, которая практически совпадает с западносемитской.

В позднем хеттском письме слоговый характер утвердился настолько прочно, что словесные знаки почти полностью из нее исчезли. Например, короткая надпись из Эркилета, приведенная на рис. 39, написана исключительно слоговыми знаками, форма которых совпадает с кипрской. Учитывая, что хеттская иероглифика была расшифрована лишь недавно, пожалуй, будет небезынтересно дать здесь полную транслитерацию и перевод текста, чтобы читатели могли сами судить об успехах расшифровки:


Рис. 59. Хеттская иероглифическая надпись из Эркилета


Обычное китайское письмо, в отличие от письменностей трех других восточных систем, почти исключительно логографическое. Лишь иностранные собственные имена, а иногда и слова иностранного происхождения, записываются слоговым способом.

В заключение нашего разговора о восточных системах письменности взглянем на таблицу (рис. 60), где показано численное соотношение словесных и слоговых знаков:


Рис. 60. Численное соотношение словесных и слоговых знаков в словесно-слоговых письменностях


Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Бить или не бить?
Бить или не бить?

«Бить или не бить?» — последняя книга выдающегося российского ученого-обществоведа Игоря Семеновича Кона, написанная им незадолго до смерти весной 2011 года. В этой книге, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические и иные научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их социальный и педагогический смысл, насколько они эффективны и почему вдруг эти почтенные тысячелетние практики вышли из моды? Или только кажется, что вышли? Задача этой книги, как сформулировал ее сам И. С. Кон, — помочь читателям, прежде всего педагогам и родителям, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым вопросам.

Игорь Семёнович Кон

Культурология