Читаем История письменности. От рисуночного письма к полноценному алфавиту полностью

В персидской системе простые согласные выражаются слоговыми знаками, оканчивающимися на а, как в написании a-da-m(a) для adam, а также, по крайней мере теоретически, и для adm или adma. Долгий гласный а обозначается добавлением гласного знака а, например в написании ha-са-а вместо haca. Однако из таких примеров, как u-ta-a = uta, следует, что такая система сложилась не сразу и что первоначально добавление знаков гласных не служило для указания долготы звука. На основании только что рассмотренных параллелей в хеттской иероглифике можно сделать вывод, что знак а добавляли в ta с целью показать, что целое слово произносится как uta, а не ut. Еще более наглядно сравнение некоторых персидских написаний с хурритскими. Я имею в виду такие варианты, как di-i для di или ku-u для ku, где очевидно отсутствует необходимость писать знаки гласных i или и, поскольку в слоговых знаках di и ku гласные можно прочесть только одним способом. Все эти особенности свидетельствуют о том, что персидская письменность находилась в стадии перехода от слоговой к буквенной системе.

Главная проблема в вопросе происхождения персидской клинописи заключается в том, была ли она создана сразу как полноценная система или сложилась в итоге медленной и постепенной эволюции. В пользу первой версии мы можем привести некоторые традиционные доводы в поддержку того, что персидская письменность была создана при Дарии. Если эта версия верна, тогда простой констатации факта достаточно, чтобы отпала нужда в дальнейших рассуждениях. Персидская клинопись представляет собой смешанную систему. Из 22 согласных персидского языка 13 представлены одним знаком каждый, 7 – двумя знаками и только 2 согласных представлены тремя знаками каждый. Таким образом, персидская письменность производит впечатление смешения двух чуждых систем. Структура 13 персидских знаков, которые выражают согласные, но не гласные, в принципе идентична структуре египетской и западносемитских письменностей; хотя некоторые знаки с идентичной же структурой встречаются и в месопотамской клинописи, их настолько мало, что трудно предположить, будто они могли лечь в основу такой эволюции персидского письма. Остальные персидские знаки, выражающие согласный и – более или менее точно – гласный, сформировались по образцу месопотамского письма. Однако нужно помнить, что имеется ряд убедительных аргументов против тезиса о внезапном возникновении персидского письма при Дарии, и вследствие этого нам, возможно, придется считаться с возможностью медленной и постепенной эволюции. Если брать за основу семитскую систему, то первоначально персидская письменность должна была состоять из 23 знаков, выражающих согласный, но не гласный, или, возможно, из 22 таких знаков плюс три специальных знака для гласных (как, например, в угаритском). К этой базовой системе со временем прибавились бы 7 слоговых знаков, содержащих i, и четыре, содержащих u, и, возможно, 3 гласных знака. Итогом этого пути развития стал бы 69-значный силлабарий типа ma, mi, mu, в котором каждый знак точно выражает согласный и соответствующий гласный. Излишне подчеркивать, что это было бы необычное развитие в истории письменности и что принцип экономии, состоящий в выражении речи наименьшим возможным количеством знаков, однозначно говорит против него. Таким образом, более правдоподобным представляется второй путь эволюции, в котором основой персидской письменности послужила месопотамская клинопись.

Учитывая все вышесказанное, первоначальный персидский силлабарий должен был состоять из 69 знаков типа ma, mi, mu. Из этой базовой системы, в которой каждый знак выражает согласный и соответствующий гласный, постепенно должна была развиться новая система, состоящая из 36 знаков, в которой гласные указываются лишь частично. Можно лишь гадать о причинах, которые привели к этому сокращению знаков, и наиболее вероятное объяснение опирается на использование полного письма, встречающегося во многих других восточных системах. Особенно наглядным будет сравнение с полным письмом в таких силлабариях, как месопотамская клинопись и хеттская иероглифика, где используются знаки с полным указанием гласных. Систематическое применение полного письма в персидской письменности должно было постепенно привести к появлению полноценного алфавита, и этот путь развития ясно демонстрирует письмо бамум.

Вынужден предупредить читателя о том, что эта картина полностью реконструирована и что этапы развития персидской письменности, изложенные здесь исходя из имеющихся у нас сведений, невозможно проверить, опираясь на дошедшие до нас памятники персидской эпиграфики.

Греческий алфавит

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Бить или не бить?
Бить или не бить?

«Бить или не бить?» — последняя книга выдающегося российского ученого-обществоведа Игоря Семеновича Кона, написанная им незадолго до смерти весной 2011 года. В этой книге, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические и иные научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их социальный и педагогический смысл, насколько они эффективны и почему вдруг эти почтенные тысячелетние практики вышли из моды? Или только кажется, что вышли? Задача этой книги, как сформулировал ее сам И. С. Кон, — помочь читателям, прежде всего педагогам и родителям, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым вопросам.

Игорь Семёнович Кон

Культурология