Читаем История письменности. От рисуночного письма к полноценному алфавиту полностью

Примитивное логографическое письмо может развиться в полноценную систему, только если ему удастся присвоить знаку фонетическое значение, не зависящее от значения, которое имеет этот знак как слово. Это и есть фонетизация, важнейший шаг в истории письменности. В современной практике этот прием называется «ребусным», и его можно продемонстрировать на примере картинки в виде глаза (eye [aı]) и пилы (saw [sɔ:]), которая обозначает фразу «Я видел» (I saw [aı sɔ:]), или в виде человека и финика, которая обозначает слово mandate, «мандат». С введением фонетизации и ее последующей систематизации возникли полноценные системы письменности, которые позволили выразить любую языковую форму с помощью символов, имеющих условные слоговые значения. Так появилась настоящая письменность, в отличие от слабых попыток, собранных под заголовком семасиографии, которые не заслуживают лучшей доли, чем быть отнесенными к классу протописьменностей.

Словесно-слоговые системы

Именно шумерам мы обязаны этим важным шагом, который привел к развитию собственно письменности. Организация шумерского государства и экономики требовала обязательного учета товаров, доставляемых из сельской местности в города и наоборот. Записи велись в сжатой учетной форме типа «5 овец» или, с личным именем, «10 луков, X». Выбор отдельного знака для отдельного слова привел к возникновению логографической системы, которая вскоре расширилась до фонографической в силу необходимости точного выражения личных имен, чтобы предотвратить путаницу в записях. Величие этого достижения заключается в том, что при создании полной словесно-слоговой системы из прежней идентифицирующе-мнемонической шумеры смогли совершенно вырваться из сдерживающих их условностей описательно-изобразительного приема. Они развили письменность на основе первого приема, в то же время продолжая пользоваться вторым на печатях. Американские индейцы тоже имели в своем распоряжении оба приема в качестве средства коммуникации, но их предпочтение описательной техники искусства за счет идентифицирующего приема привело к тому, что все их попытки пошли в неверном направлении, в силу чего ни одна индейская система, включая майянскую и ацтекскую, не поднялась в развитии выше стадии протописьменности. Вполне возможно, что даже египтяне додинастического периода, которые тоже делали чрезмерный упор на условных нормах изобразительного искусства в своих первых попытках передачи сообщений, никогда не развили бы собственное письмо самостоятельно, без чужеземного влияния. Это влияние вполне могло исходить от шумеров.

Старейшая из семи древневосточных систем письменности – шумерская, чье существование засвидетельствовано в Южной Месопотамии уже около 3100 года до н. э. Оттуда основные принципы шумерской письменности могли распространиться на восток, сначала к соседним протоэламитам, затем, возможно, через протоэламитов к протоиндийцам в долине Инда; одна из письменностей Ближнего Востока могла, в свою очередь, послужить стимулом для создания китайского письма. Около 3000 года до н. э. шумерское влияние предположительно распространилось на запад, в Египет; египетское влияние, в свою очередь, проникло в регион Эгейского моря, где около 2000 года до н. э. появилось критское письмо, а несколько столетий спустя в Анатолии – хеттское иероглифическое письмо.

Так как из семи систем три, а именно протоэламская, протоиндийская и критская, пока еще не расшифрованы или расшифрованы лишь частично, мы можем говорить только о принципах письменности и лишь в том виде, в каком они раскрылись в остальных четырех системах, а именно в шумерской, египетской, хеттской и китайской.

Что касается внутренних принципов письменности, то объединяющей характеристикой всех четырех систем является то, что все они были фонографическими почти с самого начала своего развития и что все они содержат знаки трех классов: словесные знаки, или логограммы, слоговые знаки и вспомогательные знаки.

Образование знаков шло одинаково или очень похоже во всех четырех системах. Один знак или сочетание знаков выражает одно слово или сочетание слов. Кроме того, принципы применения вспомогательных знаков, таких как детерминативы или знаки препинания, одинаковы, хотя в разных системах такие знаки могут отличаться по внешнему виду. Только при использовании слоговых знаков различия настолько заметны, что дают нам возможность четко разделить их на несколько типов.

Четыре восточные системы используют силлабарии четырех типов:

Тип I – шумерский. Односложные знаки, заканчивающиеся на гласный или согласный: ta, ti, te, tu; at, it, et, ut; tarn, tim, tem, tum; очень редко также двусложные вида ata; tama.

Тип II – египетский. Односложные и двусложные знаки, заканчивающиеся на гласный, различия между гласными не указываются: tx; txmx.

Тип III – хеттский. Односложные знаки, заканчивающиеся на гласный: ta, ti, te, tu.

Тип IV – китайский. Односложные знаки, заканчивающиеся на гласный или согласный: ta, ti, te, tu, to; at, it, et, ut, ot; tarn, tim, tem, turn, tom.

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Бить или не бить?
Бить или не бить?

«Бить или не бить?» — последняя книга выдающегося российского ученого-обществоведа Игоря Семеновича Кона, написанная им незадолго до смерти весной 2011 года. В этой книге, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические и иные научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их социальный и педагогический смысл, насколько они эффективны и почему вдруг эти почтенные тысячелетние практики вышли из моды? Или только кажется, что вышли? Задача этой книги, как сформулировал ее сам И. С. Кон, — помочь читателям, прежде всего педагогам и родителям, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым вопросам.

Игорь Семёнович Кон

Культурология