Читаем История письменности. От рисуночного письма к полноценному алфавиту полностью

Слоговые системы

Из четырех словесно-слоговых систем со временем развились четыре силлабария с разными степенями упрощения:

Тип I – эламский клинописный и т. д. Односложные знаки, заканчивающиеся на гласный или согласный: ta, ti, te, tu; at, it, et, ut; tarn, tim, tem, tum.

Тип II – западносемитский. Односложные знаки, заканчивающиеся на гласный, различия между гласными не указываются: tx.

Тип III – кипрский. Односложные знаки, заканчивающиеся на гласный: ta, ti, te, tu, to.

Type IV – японский. Односложные знаки, заканчивающиеся на гласный: ta, ti, te, tu, to; (da, di, de, du, do).

Относительно новых слоговых письменностей можно сделать один интересный вывод: все они созданы не одним народом. Так, в то время как месопотамские вавилоняне и ассирийцы переняли шумерскую систему письма почти без изменений, чужеземцы эламиты, хурриты и урарты сочли слишком обременительным усвоение сложной месопотамской системы; они переняли только упрощенный силлабарий и почти полностью устранили тяжеловесный логографический аппарат. Семиты Палестины и Сирии пошли еще дальше в тенденции к упрощению; у египтян они переняли лишь принцип написания односложных слогов без указания различия между гласными. Также и киприоты создали силлабарий на основе эгейской системы письма, целиком опустив словесные знаки. Японцы оказались не столь радикальны. Они тоже разработали простой силлабарий, принципиально очень близкий к кипрскому, хотя и отличающийся наличием отдельных значков для звонких и глухих согласных; однако наряду с ним они пользуются словесными знаками из китайского письма. Во всех случаях именно чужеземцы не побоялись порвать со священными традициями и таким образом смогли провести реформы, которые привели к новым, революционным преобразованиям.

Общее название «западносемитский силлабарий», которое я даю разным формам письменности, использовавшимся финикийцами, евреями и другими семитами со второй половины второго тысячелетия до н. э., ясно выражает мое убеждение в том, что эти письменности – слоговые, а не буквенные, как это принято считать. Эти семитские письменности в точности следуют образцу своего египетского прародителя, а он с точки зрения развития письменности не может быть не чем иным, как силлабарием.

Алфавитные системы

Тогда возникает законный вопрос: если эти ранние семитские письменности не являются алфавитами, что же тогда такое алфавит? Ответ ясен. Если под словом «алфавит» мы понимаем письменность, выражающую отдельные звуки языка, тогда первый алфавит создали греки. Хотя на протяжении второго тысячелетия до н. э. предпринимались отдельные попытки найти способ обозначения гласных в силлабариях египетско-семитского типа, ни одному из них не удалось развить полноценной системы гласных. Обычный способ состоял в добавлении вспомогательных фонетических индикаторов для чтения гласных, которые, как правило, не указывались в семитских системах письма. Но в то время как семиты лишь спорадически применяли так называемые matres lectionis, как, например, в написании ma-la-k(a)-ti-yi для malaktī, «я царствовал», греки использовали их систематически после каждого слога. Затем, следуя принципу редукции, они вскоре смогли прийти к заключению, что, поскольку в написании ti-yi второй знак является не слогом yi, а гласным i, следовательно, первый знак должен обозначать согласный t, а не слог ti.


Именно поэтому греки, которые, полностью переняв формы знаков западносемитского силлабария, разработали систему гласных, которые, присоединенные к слоговым знакам, редуцировали значение этих слогов до простых знаков согласных и таким образом впервые создали собственно алфавитную систему письменности. И именно у греков семиты, в свою очередь, научились использовать гласные знаки и впоследствии разработали собственные алфавиты.

Существуют три типа алфавита, для которых характерны три метода указания гласных:

Тип I – греческий, латинский и т. д. Гласные обозначаются отдельными знаками: t-a, t-i, t-e, t-u, t-o.



Тип III – индийский, эфиопский. Гласные обозначаются диакритическими знаками, присоединенными к основному знаку, или внутренними модификациями.

За последние двадцать пять веков алфавит завоевал всю цивилизацию, достигнув самых дальних уголков земли, но за все это время в принципах письма не произошло никаких изменений. Сотни алфавитов всего мира, сколь бы они ни отличались по внешнему виду, используют принципы, все до одного установленные еще в греческой письменности.

Итоговый обзор

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Бить или не бить?
Бить или не бить?

«Бить или не бить?» — последняя книга выдающегося российского ученого-обществоведа Игоря Семеновича Кона, написанная им незадолго до смерти весной 2011 года. В этой книге, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические и иные научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их социальный и педагогический смысл, насколько они эффективны и почему вдруг эти почтенные тысячелетние практики вышли из моды? Или только кажется, что вышли? Задача этой книги, как сформулировал ее сам И. С. Кон, — помочь читателям, прежде всего педагогам и родителям, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым вопросам.

Игорь Семёнович Кон

Культурология