Читаем История письменности. От рисуночного письма к полноценному алфавиту полностью

Вторым важным шагом стало создание западносемитского силлабария, состоящего примерно из 22 знаков, принципиально полностью идентичного соответствующему египетскому силлабарию из 24 знаков. Величие семитского достижения заключается не в каком-либо революционном нововведении, но в отказе от всех словесных знаков и знаков с более чем одним согласным, существовавших в египетской системе, и в ограничении письма небольшим числом знаков, обозначающих открытые слоги. В каком-то смысле это достижение сравнимо с созданием кипрского силлабария, который развился из Эгейского словесно-слогового письма, отбросив его логографический аппарат. Конечно, семитский силлабарий сыграл значительно более важную роль в истории письменности, нежели аналогичные явления в других регионах, по той простой причине, что это письмо стало прародителем всех алфавитов, в то время как кипрская система исчезла, не оставив прямых потомков.

И наконец, третий важный шаг, то есть создание греческого алфавита, был осуществлен путем систематического использования приема (matres lectionis), который широко, но лишь эпизодически применялся в разных частях Ближнего Востока. Регулярное добавление гласных в слоговые знаки привело к редукции этих слоговых знаков до алфавитных, что впоследствии привело к созданию собственно алфавита. Как мы говорили выше, многие другие восточные письменности тоже встали на путь к превращению в буквенное письмо, весьма похожее на то, что впервые систематизировали греки.

Необходимо подчеркнуть, что ни один из этих трех важных шагов не является подлинно революционным в том смысле, что он представляет собой нечто совершенно новое. В соответствии с тем, что было сказано выше о так называемых «изобретениях» вообще, единственное развитие в истории письменности, которое мы можем реально наблюдать, – это происходящая на определенном этапе систематизация методов, которые уже были известны раньше, но применялись лишь беспорядочно.

Итак, мы проследили эволюцию письма от примитивных семасиографических попыток до полностью развитой словесно-слоговой, слоговой и алфавитной систем. Каким бы простым ни казалось это развитие письма на первый взгляд, следует решительно подчеркнуть, что до сих пор оно излагалось совершенно неверно. Как иначе можно оценить мнение ученого, который без возражений признает последовательную эволюцию письма от словесного к слоговому и далее к алфавитному, но в то же время называет египетское фонетическое, несемантическое письмо консонантным и говорит о слоговой письменности как тупике (Sackgasse), который никогда не приведет к созданию алфавитного письма? Как примирить между собой противоречивые заявления другого ученого, который полагает, что письменность развивалась от пиктографически-идеографической стадии через слоговую к буквенной, и в то же время считает египетское несемантическое письмо смесью многосогласного и односогласного и приходит к выводу, что отсутствие гласных в египетской и западносемитской письменностях не получило удовлетворительного объяснения? Мне кажется, что устранить эти противоречия в высказываниях можно только в том случае, если постараться сделать строго логический вывод из двух основополагающих предпосылок:

Предпосылка I: с точки зрения теории письменности, эволюция идет от словесно-слогового письма через слоговое к алфавитному.

Предпосылка II: с исторической точки зрения, развитие идет от египетского письма через западносемитское к греческому.

Если мы принимаем эти две предпосылки – а среди ученых, по-видимому, нет разногласий относительно правильности каждой из них в отдельности, – то мы вынуждены сделать совершенно очевидный вывод о том, что некое слоговое письмо существовало либо в египетской, либо в семитской системе еще до эволюции греческого алфавита. В этом и состоит суть проблемы. Ее решение заключается в принятии того теоретически и исторически обоснованного развития письменности, которое я предлагаю в данной работе: от египетской словесно-слоговой системы к чисто слоговому западносемитскому письму и от западносемитского слогового письма к греческому алфавиту.

Глава 7

Современная письменность примитивных народов

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Бить или не бить?
Бить или не бить?

«Бить или не бить?» — последняя книга выдающегося российского ученого-обществоведа Игоря Семеновича Кона, написанная им незадолго до смерти весной 2011 года. В этой книге, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические и иные научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их социальный и педагогический смысл, насколько они эффективны и почему вдруг эти почтенные тысячелетние практики вышли из моды? Или только кажется, что вышли? Задача этой книги, как сформулировал ее сам И. С. Кон, — помочь читателям, прежде всего педагогам и родителям, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым вопросам.

Игорь Семёнович Кон

Культурология