История письменности. От рисуночного письма к полноценному алфавиту

«На полу просторного нефа, начиная от главного входа в алтарь, белой краской были проведены две широкие дорожки, соединявшие по диагонали противоположные углы и пересекавшиеся в центре нефа, образуя огромный X, или андреевский крест. В месте схождения линий установили небольшой складной аналой; и здесь архиепископ, все еще в облачении и митре, преклонил колени в молитве, пока в это время хор пел древний григорианский хорал «Sarum Antiphoner»… Тем временем служители посыпали неф пеплом. То есть они выкладывали кучки пепла на расстоянии примерно двух ярдов друг от друга вдоль линий андреевского креста. Рядом с каждой кучкой пепла клали кусочек картона с буквой греческого алфавита на одной линии и латинского на другой. Затем архиепископ направился к главному входу в сопровождении диакона и иподиакона, а перед ним несли распятие между зажженными свечами. Начиная от левого угла, доктор Борн двинулся по одной дорожке андреевского креста, обводя концом своего пастырского посоха буквы греческого алфавита на кучках пепла; затем, возвратившись к главному входу, повторил свой путь по другой дорожке, обводя на сей раз буквы латинского алфавита на кучках пепла. Эту любопытную церемонию интерпретируют и как символ единства западной и восточной церквей, и как поучение о началах христианства, и как пережиток действий римских авгуров, закладывающих планы строительства храма, и римских землемеров, оценивавших земли для налогового обложения».

Современный Ближний Восток полон мистической веры в силу письмен; она часто распространяется даже на неизвестную письменность. Из многих примеров мне хотелось бы привести один из моего собственного опыта. В 1935 году я посетил небольшую деревню Эмиргази в Центральной Анатолии, где лет за тридцать до того обнаружили несколько хеттских иероглифических надписей, которые затем передали в стамбульский музей. Расспросы показали, что никаких новых древностей с тех пор поблизости не находили, но даже если бы и нашли, как сказали мне местные жители, они ни за что не отдали бы их, потому что в прошлый раз, после того как хеттские надписи увезли, деревню посетила чума. О магической силе надписей на камне часто говорится в рассказах путешественников всего исламского мира. С мистической силой письма – иногда совершенно непостижимой, как у только что упомянутых хеттских иероглифических надписей, – сходно волшебное действие произнесенного слова. Существует «широко распространенный обычай использовать в магических обрядах и даже ритуальных и религиозных церемониях песнопения и заклинания, непонятные тем, кто их слышит, а иногда даже и тем, кто их произносит».

Письмо и речь – внешние символы нации. Именно по этой причине первой задачей завоевателя, желающего истребить народ, является уничтожение его письменных сокровищ. Так мы понимаем, почему Кортес, завоевав Мексику в 1520 году, приказал сжечь все ацтекские книги, которые могли бы напомнить коренному населению о его былой славе; почему испанская инквизиция, посылая евреев на костер, сжигала вместе с ними и Талмуд; почему современные нацисты, стремясь уничтожить идеологии, противоречащие их собственной, сжигали книги своих противников, и почему победившие союзники после Второй мировой войны приказали уничтожить всю литературу нацистского толка.

Глава 10 Будущее письменности

Исследуя, как происходит то или иное явление, трудно в то же время не задуматься почему. Поэтому вполне естественно, что при воссоздании истории нашей письменности снова и снова будет вставать следующий вопрос: почему письменность развивалась от одной стадии к другой? Ответить на этот вопрос в целом довольно просто: письменность переходит с одной стадии на другую, потому что в определенный момент новая система оказывается более соответствующей местным потребностям, нежели та, что использовалась прежде. Другими словами, цель эволюции – совершенствование, и письменность в процессе развития от стадии к стадии неуклонно продвигается к тому, чтобы стать идеальным средством человеческой коммуникации. Но действительно ли письменность прогрессирует? Можем ли мы считать установленным, что любая новая система письма, как правило, лучше предыдущей? Прежде чем попытаться конкретно ответить на эти вопросы, рассмотрим сначала некоторые относящиеся сюда примеры из истории письменности.