История России

Чередование взлетов и катастроф соотносится в книге с чередованием сменяв­ших друг друга государственных идеалов: взлеты обусловливались их жизнеспособно­стью, поражения и катастрофы — исчерпанием их потенциала. Для объяснения при­чин этих циклических чередований использованы несколько концептуальных ракурсов (они охарактеризованы во вводной главе книги), под которыми рассматри­ваются и содержание идеалов, и их соотносимость либо несоотносимость с внешними и внутренними вызовами. При этом, дабы лишний раз застраховать себя от идеологи­ческой односторонности суждений и оценок, мы сочли необходимым описание каждо­го цикла завершать обобщающим кратким резюме, в котором суммируются как дости­жения в исторических границах данного цикла, так и накопившиеся внутри него проблемы, неразрешенность которых обернулась катастрофой. В совокупности такие обобщения представляют собой своего рода книгу в книге, и читатель при желании может начать (как, впрочем, и завершить) свое ознакомление с ней именно с них.

Однако наше желание избежать идеологической предвзятости ничего общего не имеет с идеологической нейтральностью и индифферентностью: притязания на по­добную исследовательскую «объективность» — это всегда самообман. Более того, из­начальный замысел Фонда «Либеральная миссия» состоял в том, чтобы представить

современное либеральное понимание российской истории, но — не в том поверхност­ном виде, в каком оно, за редкими исключениями, сегодня представлено. Ведь речь идет не просто об истории нелиберальной социально-политической системы с доми­нированием государства над личностью, но об истории повторяющихся частичных ли- берализаций этой системы, равно как и их повторяющихся отторжений. Однако по­следние, сопровождаясь усилением авторитарного начала в государственном идеале и политической практике, всегда оказывались предтечами не просто новых либерали- заций, но либерализаций более глубоких, чем раньше. Говоря иначе, речь идет не про­сто о чередовании либеральных политических реформ и авторитарных контрреформ и не о движении по кругу. Речь идет о таком чередовании, в котором каждая последую­щая реформа шла дальше предыдущих. А это означает, что у русского либерализма бы­ла своя история развития, причем не только интеллектуальная, но и политическая, и в ее рассмотрении мы видели одну из главных своих задач.

Почвенническая мысль, будучи сосредоточенной на отторжениях либерально-де­мократического идеала в России, настаивает на его противоестественности для стра­ны. Но при таком подходе противоестественными оказываются целые периоды госу­дарственной эволюции, причем не все они были катастрофическими, лишенными созидательного пафоса и не отмеченными никакими достижениями. Зацикленность же наших западников на критике отечественной государственной традиции как тра­диции восточного деспотизма равносильна добровольному признанию ими своей чу- жеродности в России.

Чувствуя это, они начинают искать контакт с традицией, объявляя себя то «либе­ральными консерваторами», то сторонниками «либеральной империи», то кем-то еще в том же роде. Как консерватизм и империализм в современных российских условиях и при нынешнем авторитарном векторе политической эволюции могут сочетаться с либерализмом, остается загадкой. На наш взгляд, необходимость в подобных идеоло­гических несообразностях отпадет, если либералы ясно осознают стоящую перед ни­ми — в масштабе отечественной истории — задачу. Она заключается в том, чтобы тен­денцию, давно развивавшуюся внутри российской авторитарной традиции, довести до преодоления самой этой традиции, а не в том, чтобы в очередной раз пытаться к ней прислониться.

Но либеральная интерпретация истории страны предполагает не только вычле­нение в этой истории идеологически и политически близкого и отслеживание его эво­люции во времени, чему посвящены многие разделы книги. Она предполагает также готовность к пониманию идеологически и политически чуждого в его собственной природе и исторической обусловленности. Это — не уступка консервативно-почвен­нической позиции, которая включает в себя позитивную оценку нелиберальной госу­дарственной традиции и установку на ее продление в настоящее и будущее. Такая оценка представляется сомнительной уже потому, что авторитарные «подморажива­ния», как и либеральные «оттепели», и в прошлом сопровождались не только взлета­ми, но и последующими катастрофическими обвалами, а такая установка — бесперс­пективной потому, что исторические и социокультурные предпосылки ее реализации полностью исчерпаны.