История России

Мы не считали нужным вступать в прямую полемику с представителями отече­ственного почвенничества, ограничившись по ходу изложения лишь отдельными кри­тическими замечаниями общего характера. Но идеологически книга направлена преж­де всего против них, а именно — против их понимания «государственничества» как реанимации авторитарной политической традиции. Их попытки обосновать необходи­мость такой реанимации выглядят в наших глазах и внеисторичными, и внесовремен- ными. Для читателей же, которые нашу критическую позицию при чтении не уловят, а также для тех, кому она покажется недостаточно аргументированной, мы написали заключение, полностью посвященное идеологии современного почвенничества. Но этот единственный в книге полемический раздел имеет и другое предназначение. В нем представлены дополнительные аргументы, обосновывающие актуальность то­го, что изложено в предыдущих разделах.

Нас интересовало не прошлое само по себе, а настоящее и будущее страны в их соотнесенности с прошлым. Поэтому и книга наша — не только о российской истории, но и о российской современности. Точнее — о тех проблемах, с которыми страна стал­кивалась на протяжении столетий, и о тех методах, порой уникальных, с помощью ко­торых она эти проблемы решала, но вплоть до наших дней решить не смогла.

Сегодня они проявляются иначе, чем в минувшие века. Изменилось, разумеется, и их конкретное содержание. Однако сами проблемы в прошлом не остались, а пото­му и прошлое нет оснований считать завершенным. Они-то и побудили нас рассматри­вать отечественную историю под углами зрения, заданными сегодняшним днем. Или, говоря иначе, рассматривать ее как долгую предысторию современности.

Это продолжающееся воспроизведение одних и тех же проблем предопределило и некоторые особенности избранного нами способа изложения материала. Пытаясь отследить их частичные трансформации во времени и эволюцию методов их реше­ния, мы постоянно фиксировали их (проблем и методов) преемственную связь с тем, что уже было раньше и чему предстоит произойти позже. Отсюда — проходящие че­рез всю книгу возвращения назад и забегания вперед, что, на наш взгляд, может по­мочь читателю представить себе историю страны не только как прерывистую цепь победных взлетов и обвальных катастроф, но и как нечто единое и целостное. А глав­ное — увидеть и понять, в какой точке своей собственной эволюции находится Рос­сия сегодня.

Ни в чем, пожалуй, незавершенность прошлого и, соответственно, неопределен­ность обозримого будущего не обнаруживают себя столь отчетливо, как в деятельно­сти президента Путина. Последовательно усиливая авторитарную компоненту поли­тической системы, он не менее последовательно настаивает на том, что ведет страну не к авторитаризму, а к современной либеральной демократии. Западничество и поч­венничество, противоборствующие в обществе, стали двумя несочетаемыми соста­вляющими государства, олицетворяемого его высшим должностным лицом. Но госу­дарство, вынужденное скрывать свою природу декларированием чужеродных для него идеологических принципов, не может обеспечить устойчивое общественное согласие. Более того, само это рассогласование принципов и политической практики косвенно свидетельствует об отсутствии такого согласия.

Сказанным определяется еще одна особенность нашей работы. Она заключает­ся в том, что современность, задавшая нам угол зрения на историю, соединяется в книге с историей как ее продолжение и составная часть, предстает как прошлое в настоящем. Мы сознательно отказались следовать старому правилу, согласно кото­рому политика действующего руководителя страны в исторических повествованиях не рассматривается. В длинном ряду отечественных правителей на страницах книги от­водится место и Владимиру Путину, причем его деятельность анализируется достаточ­но обстоятельно и детально. Потому что даже не будучи завершенной и в силу этого не подлежащей окончательной исторической оценке, она уже самой своей двойственно­стью (сочетание авторитарной практики с либерально-демократической риторикой) успела выявить предельную остроту стоящих перед страной старо-новых проблем. Мы видим в этой двойственности преемственную связь с нелиберальной государственной традицией России и — одновременно — проявление исчерпанности данной традиции, ее нежизнеспособности в современном мире.