История России

Принципиальное отличие государственной организации жизни от догосудар- ственной (родовой и племенной) заключается в том, что первая охватывает большие об­щности людей, пространственно друг от друга отделенных, между тем как вторая рас­пространяется лишь на общности локальные, в которых все знают друг друга в лицо. Уже одно это предопределяет существенную разницу государственной и догосударственной культур. Включенность в большое общество предполагает способность оперировать абстракциями, одной из которых является и понятие государства. Однако догосудар- ственная культура такой способности не формирует: ведь речь идет об абстракциях, не соотносимых непосредственно с повседневным жизненным опытом территориально замкнутых локальных миров, где социальные связи воспроизводятся из поколения в по­коление не на функционально-безличной, а на эмоционально-личной основе.

Трансформация одной культуры в другую — сложнейший процесс, растягивав­шийся на века и даже на тысячелетия, включавший в себя как возникновение промежу­точных — между большим обществом и локальными общностями — образований, так и попытки заменить такую трансформацию силовым подчинением догосударственных укладов. Однако промежуточные минигосударственные формы (например, города-го­сударства древности и Средневековья) рано или поздно поглощались более крупными, а ставка исключительно на силу и принуждение, не сопровождавшаяся духовно-куль­турной интеграцией, не обеспечивала устойчивости государственных образований и, в конечном счете, не позволяла удержать их от распада. Потому что в догосудар- ственной культуре отсутствует представление о ценности государства, а без такого представления, разделяемого всем населением, большое общество как целостный ор­ганизм сложиться и долго воспроизводить себя не может.

Догосударственная культура не только блокирует развитие способности к аб­страктному мышлению. Будучи по своей природе синкретичной, внутренне нерасчле- ненной, она исключает дифференциацию социальных, профессиональных и других ролей и функций, равно как и отчленение частных и групповых интересов от интере­са общего, индивидуального «я» от коллективного «мы». Государственная культура, в противоположность ей, предполагает — наряду со способностью рационально-ин­теллектуального абстрагирования — сосуществование разных и относительно авто­номных видов деятельности и их иерархическое соподчинение; это — культура мно­гообразия, а не унификации. Но ее ценности не могут безболезненно и органично накладываться на ценности архаичных локальных миров, а социокультурный раскол⁵⁷, который при таком наложении неизбежно возникает, не может быть преодолен одной лишь силой государственного принуждения. Для интеграции догосударственных об­щностей в государство требуется их согласие на такую интеграцию. Требуется, говоря иначе, достижение минимально необходимого базового консенсуса между конфлик­тующими культурами и их носителями, который только и может обеспечить легитим­ность государственной власти и ее конкретных персонификаторов в глазах населения, т.е. его готовность добровольно выполнять наложенные на него обязанности.

Преодоление раскола, через который прошли все народы на стадии их превраще­ния в государственные, осуществлялось посредством переноса на большое общество культурных матриц локальных миров: идея монархического правления соединяла аб­стракцию государства с ее единоличным персонификатором (князем, царем, королем, императором, ханом, султаном), что ставило последнего в преемственную связь с ро­довым старейшиной, племенным вождем и отцом патриархальной семьи. Однако та­кое огосударствление догосударственной культуры наталкивалось на трудность, об­условленную тем, что в ней был закреплен опыт не однополюсного (персонального), а двухполюсного (т.е. с участием всего населения) осуществления власти. И если вспомнить о полномочиях народных собраний в древних Афинах, о роли вече в Киев­ской Руси или казачьего круга в Запорожской Сечи, если учесть, далее, что подобные институты прямого народоправства могли действовать только в ограниченном про­странстве и при относительно небольшой численности населения, то эта трудность предстанет во всей своей очевидности. Напоминаем же мы о ней именно потому, что в становлении и эволюции отечественной государственности таким институтам и их остаточным жизневоплощениям суждено будет сыграть особую роль.