История России

Некоторые историки (например, Б.А. Рыбаков) именно под этим углом зрения рассматривают такое явление, как полюдье. С одной стороны, оно было продиктовано прагматическими соображениями, представляя собой зимнее кормление князя и дру­жины за счет населения и сбор дани — для последующей продажи на международных рынках — перед началом весеннего торгового сезона. С другой стороны, полюдье вы­полняло определенные ритуально-магические функции.

Сбор дани преподносился и переживался не как утилитарный экономический акт, а вписывался в контекст священных законов гостеприимства и подготовки к празднич­ному пиру, сопровождавшемуся жертвоприношениями богам и духам. Общий стол сим­волизировал патриархальное единение властителя и подданных. При этом князь, совер­шавший объезд своей территории, представал перед населением в окружении людей, с которыми он проводил свою жизнь: дружинников, жен и наложниц, слуг и домашних рабов. Правитель в окружении своего двора становился во время полюдья своего рода моделью становящегося государства, непосредственно явленной каждому. Лицезрение ближнего круга князя позволяло рядовому подданному наглядно представить себе соци­альное тело власти, пространственно от этого подданного отделенной и отдаленной.

Но полюдье включало в себя не только праздничные пиры и другие ритуальные ак­ции, эмоционально сближавшие властвующих и подвластных — например, совместную охоту князя и местных охотников. Оно демонстрировало также силу и справедливость власти. Во время полюдья князь лично вершил суд, карал непокорных, останавливал междоусобные войны, отстранял нерадивых княжеских наместников. Тем самым пространственно отдаленная от населения власть не только временно возвращалась к нему, но и демонстрировала свою способность решать любые конкретные проблемы в каждой точке подчиненной ей территории. Тем самым создавалась иллюзия, что но­вое — это всего лишь несколько измененное старое. Но со временем такие имитации обычно распознаются и начинают восприниматься как обман.

Полюдье и сходные с ним явления имели место не только на Руси; они были ши­роко распространены во многих ранних государствах⁷⁰ . Не будем останавливаться на их роли в других странах. В русском же варианте полюдье довольно быстро себя исчер­пало. Уже во времена Ольги, как предполагают некоторые историки, оно начало свер­тываться и заменяться административной системой «погостов» — своего рода контор по сбору налогов⁷¹ . Наверное, во время объездов правителями территорий демонстра­ция силы и справедливости власти, а также ее близости к народу не обходилась без зло­употреблений, вызывавших недовольство и не столько укреплявших, сколько ослаб­лявших легитимность этой власти.

Кроме того, полюдье, как можно предположить, даже в лучшем случае могло лишь на время вернуть жителям той или иной конкретной территории эмоциональ­ный контакт с дистанцированной от них властью. Но само по себе оно вряд ли спосо­бствовало формированию государственного сознания, т.е. восприятия княжеской власти как персонального воплощения единства всех подчиненных ей земель.

1.3. Ловушки родового правления

Мы не знаем, насколько глубоко первые киевские князья осознавали проблему ле­гитимации своей власти. Не знаем мы и мотивов, которыми руководствовался четвертый (после Олега, Игоря и Ольги) князь Святослав, посадивший вместо наместников на кня­жение в отдельных землях своих сыновей. Но это, безусловно, был важнейший поворот, призванный соединить подчиненные варягами территории родовой связью. Отныне именно княжеский род в целом становится той базовой абстракцией, которая несла в се­бе идею государственной общности контролировавшихся князьями земель и вместе с тем была умопостигаемой для родоплеменного, догосударственного сознания населения.

Иными словами, власть княжеского рода Рюриковичей стала легитимной. От­дельные представители рода могли эту легитимность утрачивать, что в истории Киевс­кой Руси случалось нередко, но позиции рода в целом как монопольного поставщика правителей оставались незыблемыми. Единственная известная попытка обойти сло­жившийся порядок в одном из княжеств — из разряда тех исключений, которые под­тверждают правило8.

Однако этот стихийно нащупанный и утвердившийся принцип легитимаци сам по себе не обеспечивал легитимной преемственности великокняжеской власти, не да­вал ясного ответа на вопрос о том, кому править в Киеве. В распоряжении Рюрикови­чей были две модели легитимации власти в столице — семейного отцовства и родово­го старейшинства. Первая, берущая начало от Святослава, предполагала, что великим князем является отец, в отдельных княжествах правят его сыновья, им же и назначае­мые, а после его смерти великокняжеский стол переходит к старшему из них. При вто­рой модели власть достается старшему в роде в целом, что дает преимущество не сы­новьям, а братьям умершего правителя.