История России

История Киевской Руси наглядно продемонстрировала преимущества отцовской модели. Именно при ее использовании в годы княжения крестителя Руси Владимира и во второй половине правления Ярослава Мудрого (после смерти его последнего бра­та Мстислава) имели место самые значительные достижения в государственном и об­щественном развитии. Но «отцовство» того же Владимира стало возможным лишь пос­ле того, как он в междоусобной войне физически устранил своих братьев. Ахиллесова пята коллективного родового правления в том-то и заключалась, что оно оказалось бессильным выработать легитимную процедуру наследования великокняжеской влас­ти после смерти князя-отца.

Рюриковичи не додумались до решения, до которого додумались, например, в Ос­манской империи. Там сложилась традиция, в соответствии с которой наследник пре­стола начинает правление с уничтожения всех своих братьев, дабы исключить раскол общества и кровавую борьбу за власть (подобная практика санкционировалась как ре­лигиозными лидерами, так и обществом)9. На Руси, впрочем, до этого и не могли доду­маться: при родовой форме правления в момент смерти великого князя представители рода находятся в разных местах, за каждым из них — военная сила, и сразу всех не уничтожишь. На Руси шла именно борьба за власть — жестокая и кровавая. Потому что в выстроенной Рюриковичами политической конструкции принцип семейного насле­дования власти укорениться не мог, а легитимирующий потенциал модели старейшин­ства в большом обществе, в отличие от локального родового уклада, оказался слабым.

Такая модель плохо работала даже в тех случаях, когда старшим в княжеском ро­де оказывался один из сыновей умершего правителя. После смерти Святослава его сы­новья дрались между собой до полной и окончательной победы Владимира, который старшим среди них не был; после смерти последнего история почти полностью повто­рилась. По мере же естественного разрастания княжеского рода перестали совпадать старейшинство в семье великого князя и старейшинство в роде в целом, что и стало од­ной из главных причин непрекращающихся междоусобиц и в конечном счете факти­ческого распада Киевской Руси еще до монгольского нашествия.

Мы не собираемся еще раз пересказывать многократно описанную историю киевской государственности. Для наших целей достаточно указать лишь на то, что при невыработанности законного принципа наследования власти таким принципом ста­новилась внезаконная сила. Нередко ее превосходства оказывалось достаточно для ле­гитимации властвования, которое воспринималось как вознаграждение за личные воинские заслуги в междоусобной борьбе за великокняжеский стол. Но так было не всегда, и порой сила (особенно в случаях, когда перевес одной из сторон не был оче­видным) искала союза с принципом старейшинства, что приводило к появлению раз­личных вариантов их сочетания вплоть до дуумвиратов, когда одновременно правили самый сильный и самый старший — в роде или в одной из его ветвей10.

Эти ветви и их статусы внутри княжеского рода были узаконены договореннос­тями князей на их первом съезде в Любече (1097). Съезд призван был символизиро­вать единство Руси под властью Рюриковичей и их солидарную готовность сохранить страну и защитить ее от внешних и внутренних угроз. Но государственное единство приходилось обеспечивать узакониванием уже существовавшего политического раз­межевания князей, что и проявилось в закреплении различных княжеств в «отчинное» владение за отдельными ветвями разросшегося рода. В такое владение был передан и киевский стол, который закрепили за ветвью, признанной старшей. Это была попытка вырваться из ловушек родового правления посредством его упорядочивания. Однако достигнутые договоренности соблюдались недолго, а само их временное соблюдение обусловливалось конкретными внешними и внутренними обстоятельствами.

Кинросс Л. Расцвет и упадок Османской империи. М., 1999. С. 153.

См.: Толочко А.П. Князь в Древней Руси: Власть, собственность, идеология. Киев, 1992.

С. 46-54.