История России. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники. Вторая половина XVII века

Какое важное значение имел огненный бой для русского владычества в Сибири, показывают меры, принимаемые правительством по сему поводу. Когда при нашествии Алтын-хана под Красноярском собрались вспомогательные нам отряды киргизов, тубинцев и других инородцев, то у них оказалось 30 пищалей и винтовок русских да 15 калмыцких, а также порох и свинец. Русские начальники, очевидно, были озадачены таким вооружением и тщательно допросили, откуда оно получалось. Инородцы ответили, что порох, свинец и ружья привозят им торговые люди из Томска и меняют на их товары. Владевшие сим оружием инородцы стреляли в цель не хуже русских. Потом появились пищали и винтовки у башкир, которые поэтому стали покидать «лучную стрельбу». Московское правительство обратило особое внимание на это обстоятельство. Последовал ряд тайных царских приказов сибирским воеводам о строжайшем наблюдении, чтобы русские люди пороху, свинцу, пищалей, сабель, бердышей, топоров, панцырей, шишаков и вообще никакого оружия, никакой ратной сбруи калмыкам, монголам, китайцам, бухарцам, башкирцам и всяким инородцам «нигде не продавали и ни на что не променивали»³⁶.

В то время как наши пределы на востоке достигали Приамурья, на юге они вступали в области Прикавказья. Мы знаем, что соседний с Терской областью владетель Черкесский Муцал уже при Михаиле Федоровиче является преданным вассалом московского царя; в начале Алексеева царствования мы видим его вместе с донскими казаками сражающимся против крымских и ногайских татар. А в конце этого царствования действует его сын Каспулат Муцалович, который, соединясь с донцами, калмыками и запорожским кошевым Серком, в 1675 году сделал удачный поиск на самый Крымский полуостров и погромил татарские улусы. Самое Закавказье, утесняемое мусульманскими соседями, уже не раз заявляет свое желание отдаться под высокую руку московского государя. Так, имеретинский царь Александр Георгиевич с сыном Багратом и братом Машуком в 1649 году били челом Алексею Михайловичу о принятии в подданство. Алексей отправил к ним своего дворянина (Толочанова) с дьяком, которые и привели их к присяге, причем дали им государево жалованье, то есть богатые подарки. В 1658 году тот же Александр извещал Москву, что владетельный князь Дадьян изменил православию, обасурманился и отдался во власть персидского шаха, что после его смерти он, Александр, ходил войной на его сына, покорил его землю и привел ее в подданство царя Московского. В том же году мы видим в Москве царя Карталинии и Кахетии Теймураза Давидовича, который вступил в русское подданство еще при Михаиле Федоровиче, а теперь лично подтвердил это подданство; дело в том, что он был лишен своих владений персиянами и тщетно хлопотал о военной помощи. А спустя 16 лет мы видим пребывающим в Москве внука его Николая Давидовича, которому Алексей Михайлович выдал новую жалованную грамоту на владение Иверской или Грузинской землей с обязательством верной службы. Но все эти присяги и жалованные грамоты оставались недействительными, и подданство грузинских владений московскому государю было только номинальное. Закавказье было слишком отдалено от нас и притом загорожено громадным хребтом с воинственными горцами, чтобы возможно было вести там трудные войны за обладание Грузией. Московское правительство при случае давало жалованье грузинским владетелям и дипломатическим путем заступалось за них у персидского шаха. Тем не менее московский царь включил их земли в свой титул, то есть стал называться государем Иверским, Карталинским и прочее. Но при сношениях с мусульманскими дворами эта прибавка к титулу предусмотрительно опускалась. Во всяком случае, пересылки и связи, особенно на церковной почве, с этими отдаленными странами деятельно поддерживались. Точно так же недействительной оказалась царская грамота, изъявлявшая согласие на подданство, о котором через своих посланников в 1656 году бил челом молдавский господарь Стефан, желавший турецкую зависимость переменить на русскую.

Вообще Москва не могла еще оказывать серьезную военную помощь таким далеким владетелям, когда и ближние ее пределы на юге еще страдали от татарских набегов и требовали постоянных забот об их обороне.